Я вспомнил эти свои ощущения, вспомнил, как перебирался на чердак в место своего уединения через пропасть по узкой балке, как колотилось моё сердце. И слова отзывались в сознании теперь совсем иначе. Они приобрели плоть, силу и стали частью жизни. Теперь я не просто читал текст, я как будто подглядывал за героями через замутнённое стекло сквозь время и пространство, и с каждым прочитанным словом очертания становились всё более отчётливыми.
Вслед за этим мозг мой будто электрошок пронзил, обострив все чувства до предела. Я услыхал шум летящего где-то самолета и даже успел подумать, как было бы замечательно оказаться там, на борту, сидя в мягком кресле у иллюминатора с бутылкой «кока-колы» и разглядывая блестящую, извилистую ленту незнакомой мне реки. Я видел каждую щепочку, каждое волоконце шпалы, на которую присел, а в уголке глаза поблескивал рельс, за который я все держался. Я отдернул руку – ладонь продолжала вибрировать, как будто тысячи мелких иголок пронзили одновременно нервные окончания. Слюна во рту приобрела вкус свернувшегося молока и стала какой-то наэлектризованной. Но самое ужасное то, что я не слышал приближающегося поезда, поэтому не мог понять, откуда он появится – сзади или спереди, и на каком он расстоянии. Это был поезд-невидимка, единственным признаком которого оказался дрожащий рельс. Перед глазами промелькнула жуткая картина: растерзанное тело Рея Брауэра, сброшенное в придорожную канаву. И нас ждет то же самое, по крайней мере, меня с Верном, а может, лишь меня одного. Мы сами заказали себе похороны.
Последняя мысль вывела меня из оцепенения, и я вскочил на ноги. Со стороны я был, наверное, похож на чертика из табакерки, но самому мне мои движения казались ужасно медленными, как при подводной съемке, когда кинокамера следит за водолазом, медленно поднимающимся на поверхность с глубины в пятьсот футов.
Однако на поверхность я так или иначе всплыл, стряхнув с себя оцепенение.
– ПОЕЗД!!! – не своим голосом заорал я и, окончательно выйдя из паралича, рванулся с места.
Голова Верна дернулась, словно от удара током. На лице его мелькнуло искреннее изумление, но, увидев, как я сломя голову перепрыгивал с одной шпалы на другую, он мгновенно понял, что это не шутка, и тоже бросился бежать, уже не смотря под ноги.
Неожиданно меня охватила какая-то глупая ненависть к Крису: этот хмырь уже был в безопасности. Я увидел, как он, далеко-далеко впереди, на противоположном берегу, склонился, чтобы пощупать рельс.
