- Это Козлейка, Миндовгов виж и наушник. Говорят, он при кунигасе словно тень - всегда и всюду при нем.
Подстегнув память, Далибор вспомнил это заостренное лисье личико с бесцветными глазами, глядевшими из глубоких глазниц, как из колодцев. На ловах в пуще этот Козлейка все время держался подле Миндовга и был как бы продолжением его левой руки.
Далибор накинул плащ, опоясался мечом и пошел в нумас. Во всем ощущалось дыхание осени. Завывал студеный ветер, обдавал мелким моросящим дождем. Еще день-другой назад радовали глаз зеленые купы деревьев на горизонте, а нынче они уже были наги, раздетые холодом и ветром. Сквозь проломы в тучах проступало низкое, наводящее тоску небо.
Кунигас ждал княжича. Был он в богатом собольем тулупе, в такой же шапке. Откровенно удивился, увидев, как легко одет Далибор.
- Куда это ты, княжич, собрался? Бабочек ловить? - И приказал Козлейке: - Принеси княжичу Глебу шубу с моего плеча.
Пока тот бегал в терем, Миндовг, лукаво прищурившись, спросил:
- Как полагаешь, княжич: растут ли ночью деревья и трава?
Вопрос был неожиданным, шел вразрез и с мыслями, занимавшими Далибора, и с тою унылой хмарью, что была разлита в округе. Осень... Слякоть... Разве в такую пору может хоть что-нибудь расти? В этом духе и ответил.
Видя растерянность новогородокского княжича, рассмеялся.
- Я не о том. Ну, пусть не осень. Растут ли, скажем, весенней ночью деревья и трава.
- Видно, растут,- обронил Далибор и добавил на всякий случай: - Если им не спится.
Он так и не понял, к чему был задан вопрос. Козлейка принес шубу, пособил Далибору влезть в нее. Поехали в легкой бричке с кожаным верхом, запряженной парой гнедых коней. Козлейка был за кучера.
- При нем можешь говорить все, - со значением указал кунигас взглядом на его спину. Спина ответила - показалось Далибору - неуловимой дрожью и опять словно окаменела, выражая только одно - ожидание. Так ждет своего часа натянутая тетива лука.
Ни Найдена, ни Веля, ни Костку на позволил взять с собою Миндовг. Буркнул в темно-рыжую негустую бороду:
- Не для их глаз это зрелище!
"Что же он хочет мне показать?" - ломал голову княжич и не находил ответа. Одно было ясно - речь шла об охоте.
Впереди и позади брички частили на резвых кониках сотни полторы Миндовговых дружинников, копытили хлябистую скользкую дорогу: чвяк... чвяк... чвяк... Иные из дружинников от холода натянули на лица шерстяные вязанные маски с прорезями для рта и глаз.
