Летели дни. Чуть не каждый вечер Миндовг щедро потчевал новогородокских гостей-соглядатаев, не жалел припасов, которых, сказать по совести, отнюдь не прибывало: все обозы, что шли в Руту, перехватывали Товтивил с Эдивидом.
Дважды Далибор тайно посылал в Новогородок дружинника Веля, докладывал князю Изяславу о литовских делах. Войне, на первый взгляд, не виделось конца. И все - Далибор, а вслед за ним и князь Изяслав, - твердо верили, что Миндовг возьмет верх. Как вой и стратег он на две головы был выше своих врагов. Кроме того, рутского кунигаса поддерживал сам Криве-Кривейта. Первый из слуг Пяркунаса, он искал человека, который смог бы защитить священный огонь-знич от крыжаков. Не знали покоя вайделоты, гадали по звездам, по крови жертвенных животных, поймали и сожгли рыжеволосого немца, ибо знали: очень по вкусу зничу эта редкая масть - в цвет искр и горячих угольев. Гадания все с большей очевидностью указывали на Миндовга: его хотел видеть Пяркунас верховным властителем своего народа. Не всем кунигасам это нравилось. Выконт в Жемайтии, в своем городе Цверимете, хвастал, что придет в Руту, обрежет Миндовгу бороду и тому ничего не останется, как пасти гусей. Его будущий преемник Тройната, как передавали верные вижи, тоже в ярости топал ногами, если кто-нибудь осмеливался сказать доброе слово о Миндовге.
“Нелегко тебе”, - думал Далибор, наблюдая за Миндовгом. Сложным было отношение новогородокского княжича к рутскому кунигасу. Восхищался, уважал безмерно за отчаянную смелость и неудержимость, за железную решимость и волю. Видел, как все в окружении кунигаса боятся его. Это был почти животный страх. О таком страхе хорошо писали иудейские мудрецы: “Приближаясь к властелину, падай на лик свой”. Все больше убеждаясь, что Миндовг не может быть его отцом, Далибор тем не менее чувствовал некую зависимость от него. И не только свою зависимость, но и всей Новогородокской земли, Этот железный человек, подвернись ему случай, не преминет схватить за глотку Новогородок, и поди знай, кто выйдет победителем - Изяслав или Миндовг.
А между тем война длилась. Далибор с воеводой Хвалом уже несколько раз плечо в плечо с Миндовгом и Войшелком рубились в лютых сечах, отбрасывали от Руты врага. Многих перебили, разогнали по лесам. Миндовг был неутомим в разных хитрых придумках. Как-то раз, проведав, что в пуще за рекою Рутой скопилось много людей Товтивила, обложил, окружил их со всех сторон, а перед тем, как вступить в битву, выпустил из ульев голодных пчел: не зря несколько дней кряду затыкали в ульях летки. Разъяренные пчелы, целые тучи пчел, целые гудящие медно-серые полчища устремились на пришельцев. Тщетно Товтивил размахивал мечом, гнал своих в сечу. Сломя голову разбегалось кто куда его воинство. Многие сдались в плен. Когда же, окрыленные победой, Миндовговы дружины возвращались в город, небо послало им навстречу небольшенький обозик: десять-пятнадцать подвод, груженных солью, изделиями из железа, волошским (читай - италийским) вином, продирались, скрипели в лесной глухомани.
