Воображала сидит среди кучи разбросанных книг и мусора, по-турецки поджав ноги и оперевшись локтями на верхнюю из книг, сложенных столбиком. Подбородок её лежит на стиснутых кулаках, брови нахмурены, глаза закрыты. Она грызёт ноготь на указательном пальце, на Конти не обращает внимания, скорее всего — просто не замечает. Конти выходит так же тихо, как и зашёл. Перед тем, как закрыть дверь, гасит свет.
Теперь светящиеся ленточки мелькают на тёмном фоне, обстановки почти не видно, так, смутно, силуэтом — Воображала. Ее голова опускается всё ниже, локоть правой руки соскальзывает с книги. Формулы и ленты продолжают мелькать, становятся тоньше, ярче, в их движении появляется ритм, зарождается музыка. Сначала смутная, еле уловимая, но постепенно звучание усиливается, и хаотичные дрожания лент упорядочиваются всё больше, синхронизируются, становятся похожими на танец. Музыка слышна громче и отчетливей, постепенно переходя из просто танцевальной в победный бравурный марш. Формулы органично склеиваются с лентами, образуя плетёнку длинного туннеля, камера, скользит по нему всё быстрее. Вдали появляется светлое пятнышко, оно разгорается, становится ярче и больше, музыка все громче, и усиливается звон. Камера вылетает на яркий свет — и всё обрывается.
Без всякого постепенного угасания, словно выключили прожектор.
смена кадра
Сегодняшняя Воображала в белом халате у белой стены. Белая табличка на боксе. Красные цифры на ней — 13–26.
— Подождите! — кричит Воображала в затянутые белыми халатами спины. Говорит тише: — Я сделаю… Вот этого.
В дверях — лёгкое замешательство. Чей-то длинный свист. Врач проталкивается в палату, смотрит на табличку, спрашивает неуверенно:
— Думаешь?
Воображала отвечает безмятежно-горделивой улыбкой. Звучит уже знакомый бравурный марш, в нём явственно набирают силу фанфары.
смена кадра
Крупным планом — лицо Воображалы. Улыбка напряжённая, на лицо сбоку падает свет, глаза льдисто прозрачные. Звуки марша удаляются, их перекрывает шум возбужденной праздничной толпы). Воображала прислушивается, наклоняет голову. в кадре мелькают рыжая непривычно аккуратная макушка и что-то ярко-синее, потом снова в кадре лицо, освещение изменилось, ярче и жестче контраст между светом и тенью, тени глубже. Воображала поднимает укоризненный взгляд выше камеры, покачивает головой, вздыхает и с обречённым отвращением натягивает чуть ли не на самые брови ярко-синюю облегающую шапочку.
