— Ну да, а для вас это все еще актуальная новость. В этом разница. Вы — сионист?
— Я — европеец, — ответил он веско.
— Вот и я тоже, — сказала она с жаром. — Я люблю Европу. Я жила в Берлине, Париже, Риме, да где угодно. Вряд ли я вернусь в Англию.
— Да, но вы только скользите, — покачал он головой, — по поверхности.
— Что ж, я не хочу перекапывать все это кладбище, благодарю покорно. А как ваш приятель Ансел?
— Ну он-то англичанин до мозга костей.
— Но ведь и он — еврей, разве нет?
— Почему бы вам его самого не спросить? Люди могут подразумевать разное под этим словом.
Она вздрогнула — книга закрылась с негромким хлопком, нарушившим тишину. На мгновение ему показалось, что Ли испугалась.
— Здесь есть еще кто-нибудь?
Знакомая фигура с мертвенно-бледным лицом словно выросла из-за полок справа и радостно провозгласила:
— Я подумал: вот подходящий момент заявить о своем присутствии. Вечная проблема, не правда ли? Так вот: это я. Признаюсь, по моему разумению, здесь углубиться в книгу не удастся. Скажи, Алекс, тебе это помещение не кажется гнетущим?
— И все же я надеюсь, ты нашел здесь то, что искал, — сказал Мендес.
— О да, на этот счет не беспокойся. Я разгадал твою систему индексации. Она весьма последовательна, — сказал Тобайас. — Кто ее разработал?
— Покажи-ка мне книгу, — попросил Алекс добродушно.
— Книга не имеет значения. Она займет меня до ужина, а это все, что от нее требуется. Вы остаетесь? — учтиво обратился Тобайас к Ли. — Вы могли бы продолжить свои занятия.
— Понятия не имею, чем стану заниматься.
— Никаких планов?
Она покраснела:
— Абсолютно никаких.
— Ну да, — сказал Алекс, — если не считать прогулки по саду.
Ли повернулась к нему.
— Ах да, я совсем забыла, — в ее тоне звучала признательность.
Звезд не было. Дорога шла под уклон к роще корявых кипарисов. Они спотыкались о беспорядочно разбросанные камни. Сначала Мендес поддерживал ее, но вскоре уже сам за ней следовал, лавируя между камнями и пнями от спиленных деревьев. Под ногами похрустывали прошлогодние схваченные морозом листья. Мендес ежился от холода. Они шли между спутанных ветвей, под сучьями кедра, забирались все дальше, спускаясь к мосту. Под ним была галька, при том что ручей, хоть и невидимый, все же угадывался. Вечнозеленая пыльная листва над головой казалась ядовитой.
Внезапно послышался выстрел. Еще один. Залаяли собаки.
— Что это? — вырвалось у Мендеса.
— Браконьеры?
С юга донесся крик дикой птицы.
— Соседи, наверно, — неуверенно сказал Мендес: никого из них он не знал.
