— Ты сама-то откуда, дочка?
— Из Харькова, — улыбнулась Дина, запивая кашу сладким горячим чаем. — Вкусно как!
— На фронт, наверное, пошлют, — посочувствовал кормилец.
— Так я третий год воюю, — успокоила его девушка. — С лета сорок первого.
Ее и Джульбарса с превеликим уважением торжественно проводили до вагона. Возвращались без комфорта, в тесной теплушке товарняка, набитой людьми от пола до потолка. Урвав местечко на нижних нарах, Дина берегла лапы и хвост Джульбарса от множества ног. Обхватила его теплую спину, пытаясь согреться. Так они и ехали до самой Москвы: Джульбарс дремал, время от времени вздрагивая всем телом, Дина безуспешно старалась последовать его примеру. Сна не получалось: жестоко ныла отмеченная на Южном фронте спина.
Она покрутилась с боку на бок, поправила впившийся в бедро именной «Коровин» (награда «за отличное выполнение боевого задания по подготовке собак-истребителей танков»). Тщетно. Боль грызла позвоночник, лезла по ребрам, и хотелось скрежетать зубами… совсем как тогда, в чаду отступления под беспощадным солнцем Барвенково и Белой Калитвы. Когда в избытке имелась взрывчатка, но совсем не было собак. И почти не осталось людей… Поглаживая упругую шерсть Джульбарса, Дина закрыла глаза и, забывшись, оказалась далеко-далеко… Там, где не пахнет порохом и кровью, а мир наполнен густым одуряющим ароматом сирени.
