Садится, торопливо пишет: «Череда фотографий сцен из разных вампиловских пьес.
Потом появились «Провинциальные анекдоты», «Старший сын», «Прошлым летом в Чулимске». Рождалось и крепло то, что мы теперь называем театром Вампилова. Легко сказать – «рождалось», а ведь рождение – это мучения, боли, тревоги. Какой странный этот Сарафанов из «Старшего сына». Некоторые критики сравнивают его с мучительным стоном. Так не стонала ли и душа Вампилова в те годы? Почему его душе жилось на свете неуютно? Но – разговор о Сарафанове. Он, такой чистый, наивный, по-детски свежий, по существу чудак, напомнил всем нам, что как бы нам ни жилось плохо, как бы мы друг к другу ни относились, но все люди – братья и сёстры. Наивно? Натяжка? Далеко от жизни? Но и небо далеко от человека, а душа, известно, тянется к выси, к Богу, к высшей правде жизни».
Мужчина отбросил авторучку.
«Хм, братья и сестры!.. Благоро-о-одно, Александр Валентинович! Но помнит ли моя издёрганная душа, помнят ли души этих людей, бредущих куда-то там, под дождём, по лужам и слякоти, о Божьем? Сможем ли мы, циники, недоверы, себялюбцы, стать друг для друга братьями и сестрами? Не растерзаем ли мы Сарафанова и Валентину, да, ту самую добродетельную Валентину из «Прошлым летом в Чулимске», если они повстречаются нам в жизни?
Я чувствую, Валентина – это и есть ты сам, Александр Валентинович! Смеёшься? Смеётся тот, кто смеётся последним! Валентинович – Валентина, – понятно?.. Валентина и Сарафанов – такие слабые, незащищённые, но не могу сказать, что жалкие. Сколько в них веры! Веры в нас, потерявших себя, запутавшихся не только в дремучем лесу жизни, но и в трёх её соснах. Я, Александр Валентинович, по-хорошему завидую твоим Валентине и Сарафанову, но как я далёк от них!.. Можно гадать, что станет с Валентиной за пределами пьесы. Однако я не сомневаюсь, своей любви и веры она не обронит и не предаст. Она будет ждать с горячей верой в сердце – ждать нас, истинных, покаявшихся, очистившихся от скверны. Ну, может быть, не всех нас, но… но… Я снова забыл о цели моего труда! Сценарий, сценарий! Чую, он у меня может не получиться. А может, дорогой мой драматург, мой уважаемый земляк, он никому не нужен, как и я, зилов, сейчас не нужен даже самому себе?.. Хватит ныть! Пиши!»
Пишет: «Один критик подметил: «Через банальнейшую ситуацию в «Двадцати минутах с ангелом» Вампилов раскрыл в этой маленькой пьеске, анекдоте, самую суть российского народа. Народа в целом!..» Почему соплеменники Христа убили Его? Чем занимался Христос в земной жизни? Творил добро ради добра. И Его соплеменники, с их окаменевшими взглядами на бытие и Вселенную, не могли понять Его. Точнее – принять. Принять этот новый взгляд на жизнь, который, кто знает, не покачнул бы устои царства земного. И чтобы сохранить эти устои, эти мещанские интересы быта – они убили слишком упрямого, настойчивого созидателя добра ради добра, созидателя новой морали, нового взгляда на человека и мир. Мы, подобно этим простоватым, но не глупым героям вампиловского анекдота, тоже, как ни странно, не приняли этой новой старой морали. Анчугин и Угаров не поверили агроному Хомутову, а он предложил помощь страждущим – просто так, безвозмездно. Они разозлились на него, о, праведным гневом наполнились их сердца! Они –
