«Льёт, льёт!.. Чёрт бы его побрал. И без него тошно».
Видит: по улице идут люди – мокрые, невзрачные, унылые, хотя промелькивают и весёлые, юные, с розовыми лицами. Жалкая отощалая дворняга сидит под деревом, вымокла до последней шерстинки и подрагивает. Вспениваются и пузырятся лужи.
Мужчина, стоя у окна, берёт книгу со стола и снова всматривается в портрет Вампилова.
«Кто-то, Александр Валентинович, сказал: «Оккупировали всё и всюду зиловы». Да, куда ни посмотри – зиловы, зиловы, а добавочкой – слякоть, неуют, сумятица, безденежье. Что за жизнь! Как там твой Зилов заявил: «Мне всё безразлично, всё на свете. Что со мной делается, я не знаю. Не знаю. Неужели у меня нет сердца?» Он спросил жену, и – нет для него ответа. Я время от времени о том же хочу спросить себя. О многом хочу спросить! Пора!
Сколько нас, зиловых? О, ты, Александр Валентинович, честно сказал бы – легион! Вон они, идут-бредут под дождём, вымокли, озябли. Куда идут, зачем, кто их где ждёт? Ждут, ждут! Ждут, чтобы накинуться, поскандалить, выплеснуть ядом в них. У всех у нас – изломанные жизни, высохшие для Бога и любви сердца. Дунь на нас – полетит труха. Что там в журнале черкнул московский критик? (Читает в журнале.) «Крепко всосалась в нас зиловщина. Таракана можно дустом вытравить, а как же с ней сладить? Мы, зиловы, готовы ко всему. Нам плевать, что делать. Понадобится кому-нибудь в Москве новая перестройка и реформа – «Всегда готовы!» – говорили пионеры…» Этот московский критик ворчит, как старик, а. если не ошибаюсь, он ещё довольно молодой человек. И я, дорогой мой драматург, хочу бухтеть, трепать кому-нибудь нервы, потому что мне опостылела жизнь! А может, я действительно уже старик?»
Закрывает глаза ладонями.
«Мрак? Зачем мрак? Что там? Вход в тоннель? Хочу света, света! (Отдёргивает от глаз ладони и встряхивает головой, будто вынырнул.)
Может, и ты, Александр Валентинович, – а это предполагают мно-о-о-гие! – тоже был Зиловым? И показал в нём не кого-нибудь, а – себя? Однако как тяжело мне даётся этот сценарий всего-то двадцатиминутного фильма для школьников! Будто проживаю в мыслях чужую неудачливую жизнь… а свою собственную, родную, уже вкипевшую в меня, – проживу ли, хватит ли силёнок тянуться дальше? Я, наверное, никогда не закончу этот сценарий… Впрочем – тоннель! Да, да, тоннель. Будет, будет и тоннель, но потом, потом, когда начнётся у Вампилова жизнь в страшном и очаровательном мире – в искусстве. А пока – легкокрылое кутуликское детство и юность… Садись, сценарист, пиши! Чем ещё ты способен заработать на жизнь? То-то же!»
