Твоя душа улетела без надежды на возвращение, как ласточки с наступлением зимы.
Жюльен Сёль стоит перед моей дверью. Той, что выходит в садик.
– Футболка вас молодит…
– А вы впервые в яркой одежде.
– Я дома, работаю саду. Стена отделяет меня от людей. Вы надолго?
– До завтрашнего утра. Как поживаете?
– Как смотрительница кладбища.
Он улыбается.
– Очень красивый сад.
– Благодаря удобрениям. Рядом с кладбищами все растет очень быстро.
– Не думал, что вы такая язва.
– Вы меня не знаете.
– Возможно, знаю, и гораздо лучше, чем вы думаете.
– Копаться в чужих жизнях – ваша профессия, господин комиссар, но она не предполагает знания человеческих душ.
– Могу я пригласить вас поужинать?
– При условии, что расскажете конец истории.
– Какой?
– Габриэля Прюдана и вашей матери.
– Я зайду за вами в восемь. И не переодевайтесь, останьтесь «в цвете».
Эти несколько цветков в память о прошлом.
Я вошла к Саше. Открыла пакет с чаем, закрыла глаза и сделала вдох. Неужели я вернулась к жизни в этом кладбищенском доме? Его запах вытягивал, тащил меня прочь из мрака, в котором я жила – делала вид, что живу, – после смерти Лео.
Пакет чая, как и написал Саша, лежал на желтой этажерке, к нему была прикреплена этикетка наподобие тех, которые дети клеят на тетради: Чай для Виолетты. Под пакетом – этого в письме не было – я нашла адресованный мне крафтовый конверт. Незапечатанный. Внутри лежали несколько листков бумаги, и сначала я решила, что это список фамилий недавно умерших людей, а слово «Туссен» относится к могилам, которые следует украсить цветами к этому празднику, но потом поняла, что ошиблась.
Саша собрал данные всего персонала, находившегося в Нотр-Дам-де-Пре в ночь с 13 на 14 июля 1993 года. Директриса Эдит Кроквьей; повар Сван Летелье; прислуга Женевьева Маньян; две воспитательницы, Элоиза Пти и Люси Лендон; управляющий Ален Фонтанель.
До сих пор мне была известна только директриса, об остальных, видевших мою дочь в последнюю ночь ее жизни, я ничего не знала.
О случившейся драме говорили в вечерних выпусках новостей по всем каналам. Показывали замок, озеро, пони и твердили одни и те же ключевые слова: драма, случайное возгорание, четверо погибших детей, летний лагерь. Много дней подряд местная газета Journal du Saône-et-Loire писала о девочках на первой полосе. Я просмотрела статьи, которые Филипп Туссен принес мне на следующий после похорон день. Портреты детей, щербатые улыбки, зубки, которые унес на счастье мышонок. У нас, родителей, ничего не осталось. Я бы не пожалела жизни, чтобы найти его норку и отобрать зубки и кусочек улыбки Лео. Писаки умолчали только об именах сотрудников Нотр-Дам-де-Пре.
