Все присутствующие отказались от десерта, решив обойтись капучино. Видя, что Зан уже намеревается отправиться домой, Уилли встал из-за стола, ушел в спальню и тихо заказал по телефону такси, чтобы отвезти ее в Баттери-Парк, а потом вернуться домой. Он хотел поехать с ней просто на тот случай, если вокруг ее дома до сих пор болтаются папарацци.
«Я не позволю этой бедняжке в одиночку столкнуться с толпой репортеров и фотографов, — решил Уилли. — Я доведу ее до дома, до самой двери квартиры».
— Через пятнадцать минут, — заверила его диспетчер.
Уилли едва успел вернуться к столу, как телефон зазвонил. Это оказался отец Эйден.
— Я только что вышел из клуба и перехожу улицу, — сообщил он. — Если ничего не изменилось, я хотел бы забрать свой шарф.
— Это замечательно! — заверила его Альвира. — Тут у нас есть кое-кто, и я надеюсь, вы доберетесь к нам вовремя, чтобы познакомиться.
Зан допила кофе и сказала, когда Михан повесила трубку:
— Если честно, я не хочу ни с кем знакомиться. Пожалуйста, позволь мне уйти до того, как этот человек придет.
— Это не просто человек, — умоляюще произнесла Альвира. — Я тебе ничего не говорила, но очень надеялась, что ты еще будешь здесь, когда к нам зайдет отец Эйден. Это наш старый друг. Он вчера вечером забыл у нас шарф, а поскольку ужинал практически напротив, на другой стороне улицы, собирается забежать на минутку и забрать его. Мне совсем не хочется нарушать твои планы, но было бы очень приятно, если бы ты с ним познакомилась. Он прекрасный человек, священник из церкви Святого Франциска. Думаю, отец Эйден смог бы по-настоящему тебя утешить.
— Я в эти дни что-то не чувствую склонности к религии и предпочла бы просто улизнуть, — возразила Зан.
— Я вызвал такси, поеду с тобой, и точка, — заявил Уилли.
Снова зазвонил телефон. Это швейцар сообщал о прибытии отца О'Брайена. Альвира ринулась открывать дверь, и мгновением позже лифт уже остановился на их этаже.
Улыбающийся отец О'Брайен обнялся с Альвирой, пожал руку Уилли, а потом повернулся, чтобы быть представленным молодой женщине, их гостье.
Улыбка тут же растаяла на его лице.
«Матерь Божья, — подумал священник. — Да это же та самая особа, которая замешана в какое-то преступление!»
Она утверждала, что не в силах предотвратить убийство.
