Папина дочка | страница 46
В полдень я снова включила телевизор, чтобы не пропустить явление Робсона миру.
Он давал интервью в библиотеке родового поместья Вестерфилдов в Олдхэме.
Диван, на котором сидел Роб, стоял перед стеллажом с книгами в кожаных переплетах, которые, как я понимала, должны подчеркнуть ум и образованность Вестерфилда-младшего. На нем был желтовато-коричневый кашемировый пиджак, рубашка-поло с открытым воротом, темные брюки и мягкие кожаные туфли. Роба и раньше считали симпатичным, а с годами его красота стала более зрелой. Ему достались аристократические черты отца, которые больше не портила презрительная усмешка, проскальзывавшая на всех ранних фотографиях — Роб научился ее скрывать. В корнях его темных волос кое-где уже проглядывала седина. Роб сидел, сложив руки перед собой и слегка наклонившись вперед. Его поза выражала расслабленное спокойствие и внимание.
— Отличные декорации, — прокомментировала я вслух. — Не хватает только лежащей в ногах собаки.
Глядя на Роба, я ощутила прилив злости.
Интервью брала Коринн Сомерс, ведущая «Невыдуманных историй», популярной телепередачи, идущей сразу по нескольким телеканалам вечером в пятницу. Коринн начала с небольшого вступления:
— Только что вышедший на свободу после двадцати двух лет тюрьмы… который всегда заявлял о своей невиновности… будет пытаться отстоять свое доброе имя…
Давай дальше, подумала я.
— Роб Вестерфилд, вопрос, конечно, банален, но каково чувствовать себя свободным человеком?
На его губах играла теплая улыбка. Темные глаза под красиво очерченными бровями буквально светились от удовольствия и радости.
— Невероятно, чудесно. Я уже слишком взрослый, чтобы плакать, но я с трудом сдерживаю слезы. Хожу по дому и радуюсь. Это так здорово, когда ты можешь делать самые обыкновенные вещи. Например, пойти на кухню и налить вторую чашку кофе.
— Как я понимаю, какое-то время вы поживете здесь?
— Без сомнения. Отец обустроил для меня роскошную квартиру неподалеку от своего дома. К тому же я хочу работать с нашими адвокатами, чтобы как можно скорее добиться пересмотра дела. — Роб посмотрел в камеру. Его глаза выражали честность и искренность. — Коринн, меня могли досрочно освободить еще два года назад, если бы я признался, что убил Андреа Кавано и сожалею об этом ужасном поступке.
— Вас не одолевало искушение так поступить?
— Ни на минуту, — отрезал он. — Я всегда настаивал на том, что невиновен, и теперь, благодаря Уиллу Небелзу, у меня наконец-то появился шанс это доказать.