— Ваш чай готов, о прекрасная танья!
Линнея, явно удовлетворённая произведённым эффектом, с улыбкой села на край кровати и ответила:
— И где же мой чай? Ставь поднос на кровать и садись рядом — будем пробовать то, что ты приготовил.
Потом мы пили чай, закусывая печеньями, и ели кексы, запивая их чаем. Потом я, неожиданно для себя, поцеловал девушку, и она неожиданно мне ответила. Потом мы поцеловались ещё, и ещё, а в перерывах я признался, что люблю Линнею, что дороже неё у меня никого нет, и больше никогда уже не будет. Затем наши поцелуи слились в один нескончаемый поцелуй, полотенце упало на пол, обнажив восхитительную, совершенную фигуру девушки, и я, уже плохо соображая, что творю, прижал к себе это роскошное тело, целуя его с головы до… В общем, сначала перешёл к грудям, потом опустился на живот, а потом… Потом произошло то, что обычно происходит между мужчиной и женщиной, когда они остаются в спальне одни. Я плохо помню, что происходило в эту ночь, помню только, что Линнея сама направляла мои неумелые действия, и мне было хорошо, очень хорошо. Надеюсь, ей было так же хорошо, как и мне, хотя в тот момент затопившие меня волны наслаждения не давали мне мыслить разумно. Помню, что мы расцеплялись, обессиленные, и снова сливались воедино, и так продолжалось неоднократно. В конце концов, я прижал замершую в восхитительно-доверчивой неподвижности девушку к своей груди, обхватив её голову рукой, и начал проваливаться в дрёму. Сквозь подступающий сон я ещё помню, как перебирал пальцами густые волосы девушки и шептал ей на ушко, что жить без неё не могу, и что она прекрасна, а шрам с её лица я уберу — у моих родителей достаточно денег на операцию в лучших клиниках Камэни. Помню, как Линнея, ласково проведя своей ладошкой по моему лицу, тихо ответила:
— Я сама теперь уберу свой шрам.
— А почему тогда ты не сделала этого раньше? Не было денег? — удивлённо переспросил я.
— Раньше было нельзя. Денег у меня достаточно, но этот шрам — напоминание о моём давнем прошлом.
— Почему нельзя? Разве тебе кто-то может запретить?
— Может… В первую очередь — я сама…
— А что изменилось теперь?
— А теперь все запреты сняты, и завтра ты увидишь моё лицо без шрама — это я тебе обещаю. Если бы все мои проблемы решались так же просто, как мои шрамы… Спи, любимый, все ответы — завтра…
И я, прижав к себе девушку, которую теперь с чистой совестью мог назвать своей, провалился в глубокий счастливый сон.
