Быстро проскочив по пустынным ночным дорожкам академии, мы, ворвавшись в общежитие, поднялись в мою комнату. Линнея, в первый раз попавшая ко мне в гости, с интересом рассматривала аскетичную обстановку идеально прибранного помещения без малейшего следа обычных для жилища одинокого парня мусора и беспорядка, а я в который раз похвалил себя за то, что как раз сегодня после обеда догадался выгадать немного времени до тренировки и навёл в комнате идеальную чистоту и порядок. Переодевшись в домашнюю одежду, я нашёл для девушки лёгкие штаны и рубашку из своего запасного комплекта, чистые, но слегка мятые, и ушёл на кухню, которой называл крошечную комнатку с установленным в ней пищевым синтезатором, чтобы приготовить для нас двоих чай. Линнея попросилась в ванную — сказала, что хотела бы принять душ. Разумеется, разрешение ею было получено вместе с комплектом из большого полотенца и только что распечатанного комплекта для душа — шампуня, расчёски и ещё кучи разных мелочей, большинства из которых я никогда не использовал. Для меня ванна служила для того, чтобы помыться, в то время как для девушек, по рассказанным мне в разное время историям, процесс мытья являлся скорее ритуалом и был недоступен для понимания большинства мужского населения.
Вскипятив воду и заварив чай, для чего из глубины шкафчика был извлечён на свет большой пузатый заварочный чайник из тонкого фарфора, я приготовил к чаю несколько печений и кексов, которые умел неплохо готовить мой пищевой синтезатор, и, водрузив на поднос чайник с заваренным чаем, две чашки с блюдцами и две вазочки, в одну из которых я насыпал печенье, а в другую — кексы, я аккуратно потащил поднос в комнату, боясь расплескать содержимое чайника.
Водрузив поднос на стол, я сел на кровать и стал ждать Линнею — она ещё не вышла из ванной, из-за неплотно закрытой двери было слышно, как продолжала литься вода. Но вот плеск воды прекратился, и из ванной вышла Линнея, с распущенными, не до конца высохшими волосами, густой гривой окружившими её голову и достающими ей почти до плеч. Странно — мне казалось, что её волосы короче… Из одежды на девушке было лишь полотенце, которое она пропустила под мышками и просто укуталась в него, как в халат. Выданную мною одежду она одевать не стала, вероятно, потому, что та была ей велика, но так, завёрнутая в полотенце, девушка выглядела даже прекраснее, чем если бы нырнула в мои безразмерные брюки и рубашку. Полотенце плотно облегало высокую грудь девушки, практически не оставляя простора для фантазии, и выставляло на моё обозрение длинные, мускулистые, стройные ножки идеальной формы, заканчивающиеся небольшими аккуратными ступнями с короткими, ровно подстриженными и покрашенными красным лаком ноготками. Непроизвольно сглотнув тут же образовавшийся в моём горле ком, я сиплым от волнения голосом прохрипел:
