Номер Чарльза был уютным, но не слишком парадным. Там стояло два хлипких стула, на которых свой отпечаток оставило целое множество поп, и лежало два ковра, явно купленных по дешевке. Подержанными казались даже прикроватные свечи, но белье при этом пахло лавандой. С реки дул ветер, и воздух был солоноватым на вкус. Софи никогда прежде не чувствовала себя в гостинице как дома. Обычно в гостиницах ей было не по себе.
Гостиница находилась в высоком, узком здании, втиснутом между двумя более массивными жилыми домами. Она была дешевой, поскольку, как только что узнала Софи, туалета в ней не было – только деревянный сарайчик в саду, – но в остальном все было замечательно. Из окна было видно, как к реке стремятся узкие улочки с кафе на тротуарах.
Софи села к Чарльзу на кровать и подпрыгнула. Над кроватью был нарисован мужчина с бородой, которая завивалась на самом кончике.
– Мне нравится его борода, – сказала Софи. – Он мог бы пользоваться ею, как кистью.
Чарльз удивленно поднял глаза.
– Что? – Тут он рассмеялся. – Ты нашла ванную?
– Да. Но нам придется делить ее с семейством пауков. А еще там птичье гнездо на потолочной балке. Мне понравилось.
– Хорошо. Пойдем посмотрим твой номер? Давай я понесу виолончель. Нет? Как хочешь.
Номер Софи находился на чердаке гостиницы. Смотреть там было не на что. Дверь оказалась так мала, что Чарльз остался снаружи, и Софи вошла внутрь одна. Когда она положила виолончель, в комнате почти не осталось места.
– Смотри! – сказала она.
На стенах были как попало развешаны чернильные наброски, на которые падала основная часть света. Наброски были сделаны быстрыми черными мазками и как будто шевелились в своих рамах.
– Мне они нравятся. Выглядят очень по-французски.
– Они похожи на музыку, – сказал Чарльз. Он вобрал голову в плечи, заглянул внутрь и спросил: – Окна нет?
– Только слуховое, – ответила Софи.
Маленькая кровать была закрыта балдахином из белого хлопка, но верхней панели над балдахином не было. В покатой крыше было окно. Посмотрев на него, Софи поняла, почему Чарльз сначала его не заметил: дело в том, что стекло было так густо покрыто птичьим пометом, что совсем сливалось с белым потолком.
– Думаешь, оно открывается? – спросила Софи.
– Думаю, у нас лишь один способ узнать.
Чарльз протиснулся в комнату и положил свою газету на кровать. Встав на газету, он попытался открыть окно. Рама не поддалась ни когда он толкнул ее руками, ни когда постучал по петле своим зонтом.
