– Ты ни при чём. Она всегда была такой. Я… нет, ничего, забудь.
Даже со Спарксом мне не хотелось обсуждать свои чувства и желания защитить маму.
– Слушай, тебе бы тоже не мешало помыться.
Я открыл окно, чтобы Спаркс мог вылезти на улицу и вернуться обратно, а сам зашёл в душевую кабину и включил горячую воду. Когда я закончил мыться и вышел, передо мной на куче свежей одежды сидел абсолютно чистый заяц. Я запустил машинку и оделся. На кухне стояла тарелка с фруктами и сыром. Дверь в кабинет мамы была открыта, как бы приглашая зайти, поэтому я взял тарелку и вошёл.
Мамин кабинет был когда-то самой маленькой спальней в доме. Теперь там стояли два стола и шесть стеллажей с картотеками. Большую часть пространства на рабочем столе занимали три компьютера с пятью мониторами. Мама внимательно изучала огромную электронную таблицу на самом большом мониторе.
Я уселся спиной к двери и засунул в рот кусок сыра.
– Как прошёл день?
– Да-да, это очень близко… – ответила она. – 990 не привязан к аудиту, главным образом потому, что FASB 116 и 117 требуют больших затрат. Поэтому они отражены в отчёте о прибылях и убытках, а не в доходе по программе в 990 году.
– Ты понимаешь, что в этом нет смысла? – заметил я.
– Ага. А вытекающие отсюда расходы означают, что функциональные расходы кажутся завышенными в управлении и администрации, что приведёт к снижению расходов по программе ниже стандартного соотношения.
Я вздохнул, обнял её за плечи и вышел. Мама была настолько сконцентрирована на своей работе, что не слышала ничего вокруг. Я не понял ни слова из её объяснений, хотя знал от её коллег, что она прекрасно справляется со своими обязанностями. Я в этом не сомневался. Мама, несмотря на то что часто выпадала из реальности, являлась одним из самых умных людей, которых я когда-либо встречал.
Спаркс вскочил на тумбочку:
– И часто она так меняется?
– Постоянно. Но знаешь, что хуже всего?
– Без понятия.
– Если я сейчас отчитаюсь ей обо всех событиях дня, то никакой ответной реакции не последует. Будто со стеной беседовал. Кажется, что ни слова не услышала. Однако если я обижусь на такое невнимание, то мама чуть не слово в слово повторит мой рассказ. Несколько раз мы спорили на эту тему – и я всегда проигрывал.
– То есть она всё-таки слушает?
– Не думаю. Во всяком случае, не так, как все. Предполагаю, что информация врезается в её память, обходя сознание. Уверен, если никто не поинтересуется, что сейчас было, она и не вспомнит. Зато когда спрашиваешь, она словно нажимает кнопку умственного воспроизведения. Это сводит меня с ума.
