Нелли Ивановна глубоко вздохнула и стала молча складывать письмо. Она посмотрела с надеждой на вытирающую слезы врача.
– Изабелла Юрьевна, осмотрите всех девочек, у кого на спине есть родинки, и попросите ребенка произнести за вами слово «рыбка».
Задание директора ринулись выполнять все воспитательницы. Вскоре из помещения второй группы раздался неестественно громкий возглас Александры Гавриловны:
– Есть! Нашла! Все совпадает! Ура-а!
Из комнаты выскочила воспитательница, неся на руках испуганного полураздетого ребенка, и помчалась к директору.
Девочку снова раздели. Каждой воспитательнице хотелось измерить расстояние между родинками на спине. Возбуждение охватило всех взрослых.
– Вы не поверите, – взволнованно заговорила Изабелла Юрьевна, – я хорошо представляю ее пухленькой и смешливой, честное слово! А теперь, Светочка, – наклонилась она к ребенку, – скажи «рыбка».
Девочка нахохлилась, две крупные слезинки скатились по щекам.
– Я не Светочка, я Малиночка.
– Ах да, Мариночка, я перепутала. Скажи «рыбка».
– Не ска-жу-у! – Девочка заплакала.
– Ну как же! – вмешалась Александра Гавриловна. – Ты же мне говорила в группе…
– Всё! Хватит! – вмешалась директор. – При чем тут «рыбка»? Вы же слышали, как она произносит свое имя. – Одевайся, Мариночка! – обратилась она к ребенку. – Вот возьми медвежонка, иди в группу и придумай ему красивое имя.
– Я понимаю – эйфория, но и у нее должны быть рамки, – строго сказала Нелли Ивановна. – От вашей красногвардейской атаки заикаться начнешь, не то что картавить. Вероника Петровна, дорогая, постарайтесь сделать незаметным для ребенка переход от имени Мариночка к Светочке. Представьте себе сцену: приезжает отец и со слезами на глазах кидается к дочке, повторяя: «Светочка, Светочка!» А как воспримет это Светочка – Мариночка, находясь в объятиях постороннего дяди, в котором она, конечно, не узна́ет отца? Страшно подумать! И сделать это надо в короткие сроки, потому что Ноздрин, подгоняемый такой радостью, может приехать быстро.
– А если это…
– А если это не его дочь, – перехватила директор мысль Вероники Петровны, – то для девочки какая разница – быть Мариной, Светланой, Ларисой. Конечно, если мы ошиблись, то будет очень неловко перед Ноздриным. Но тут, как говорится, пятьдесят на пятьдесят. И он должен понять нас. А мне верится, что в этом случае все девяносто девять… А ты, Аля, – обратилась она к Александре Гавриловне, – немедленно садись за письмо Ивану Павловичу Ноздрину. Текст должен быть коротким, убедительным, с приглашением к нам. Как будет готово, срочно отправлю Виктора Стогова верхом на лошади в Асино. Девочки, у меня из головы не выходит отчаяние отца. Дочь – это тоненькая ниточка, привязывающая его к жизни. Всех потерял! Ужас!
