– Не, он упадет.
– Как это – упадет? – удивился Стогов.
– Ты чо-о, не видишь? Он еле стоит. На Цыганку можно: она покрепче.
– Так я сяду? – не унимался Стогов.
– А мне чо-о, садись – лошади ваши. Чо-о хошь, то и делай.
– А как? С крыльца или, может, принести табуретку?
– Зачем? Прыгай пузом на хребтину, а потом развернешься. Во, смотри!
Пашка мигом оказался на лошади и, снова перекинув ногу, съехал по ребрам Цыганки на землю.
– Давай я тебе подмогну, – предложил мальчик. – Берись за холку, согни коленку. Оп-па! – Он подтолкнул Виктора.
Когда Стогов оказался верхом, в его сознании тотчас всплыл образ любимого Чапаева и он с трудом сдержался, чтобы не крикнуть: «За мной! В атаку!»
Но тут на крыльце появилась директор:
– Виктор! Боже мой! Осторожно! Лошадь может сбросить, встать на дыбы!
Пашка откровенно засмеялся:
– Теть, какие дыбы! Ты видишь, она еле стоит.
– Почему они такие худые? – сокрушенно спросила Нелли Ивановна. – Зачем они нам?
– Они из Воронопашенского детдома, сегодня привели их. Запустили скотину, лиходеи! Вона, чесотка всю шкуру съела. Председатель сказал, что завтра придет и обкурит их серой. Щас все лошади чесоточные. Отко́рмите – все пройдет. Однако мне пора: батя ждет.
– Что делать-то с ними? – переспросила директор.
– Отведите их к реке. Пущай пасутся. Все одно запрягать их нельзя.
– А если они убегут?
– Куда убегут? Они стоят-то в раскорячку. Даже путы[11] им надевать не надо.
– А остальную живность куда девать? – Директор жестом показала на стадо, мирно пасущееся во дворе.
– Да можно и в хлев загнать. – Мальчик показал на большой сарай, приткнувшийся к изгороди в углу двора. – Вона какой хлев остался от сторожа школы. Погиб он, похоронку весной прислали.
– Сделай милость, Павлик, отведи лошадей сам да загони остальных животных в хлев. Сейчас дети должны выйти гулять.
Пашке нравилось ласковое обращение, тем более что Павликом его сроду никто не называл. И положение человека, которого просят о помощи эти такие культурные, но такие беспомощные взрослые люди, льстило его самолюбию. Уходить ему расхотелось, и он с готовностью принялся выполнять просьбу директора.
Повернувшись к лошади, он огрел ее хлыстом и гаркнул:
– Ну, пошла, дохлая!
– Какая жестокость! – тихо заметила Вероника Петровна.
Директор повернулась к ней и твердо сказала:
– Идите к своим детям, Вероника Петровна, вам перевоспитывать его не придется. Скажите тете Поле, пусть покормит обедом и нашего гостя.
Потом обратилась к мальчику:
