Она останавливалась, прислушиваясь к голосам за окном.
– Слышишь, Отто, – шептала она. – Слышишь, там господин Зибель. Мне показалось, он зовет тебя.
– Не думай о нем, милая. Почему ты остановилась? Я хочу еще.
Он водил пальцами вверх и вниз вдоль ее спины, ласкал грудь, улыбался. Наконец-то он вернулся, наконец-то он ее хотел, наконец-то снова был с нею! Она кусала свои пальцы, стараясь удержать крик, она не переставала двигаться, и движения ее становились судорожными, волны сладостной неги накатывали одна за другой. Казалась, им не будет конца, казалось, она никогда не сможет остановиться, никогда не сможет вынырнуть из волн наслаждения. Тогда весь мир перестанет существовать и останется один лишь Отто. Отто наполнит ее, Отто станет ее вселенной.
– Отто, Отто… – она твердила его имя, словно все иные слова стерлись из ее памяти.
Автоматная очередь грянула внезапно, океан наслаждения пересох. Отто приподнял ее, деликатно отстранил, быстро приблизился к оконцу.
– Логично, – произнес он через пару минут. – Зибель жесток, но Зибель прав.
Аврора рассматривала его обнаженное тело. Да, он заметно похудел, живот подтянулся, но как же это шло ему! Пройдя через испытания фронтом, через разочарования и потери, он словно помолодел. Перед ней был не сорокапятилетний мужчина, а совсем еще молодой человек, порывистый, страстный, будто заново рожденный. Ах, как же быстро все это случилось! Ведь со дня их прощания в Будапеште не прошло и полугода!
Отто обернулся к ней и проговорил:
– Твои тюремщики мертвы, милая. А ты между тем нежишься в моих объятиях. Справедливость торжествует. Не правда ли?
* * *
– Наконец-то, – шептала она. – Наконец-то ты пришел… я так страдала от твоего равнодушия… Больше, чем от плена, правда! Ну почему, почему только сейчас ты сделал это?..
Он лежал на спине, уставившись в низкий потолок хаты, словно высматривая что-то. Она, усталая, устроилась у него под боком.
– Зачем ты сбежала? – тихо спросил он.
– Заскучала… думала, что не нужна… да и снимки надо было сделать… я не сбежала… я уехала по делу… а Эдуард… он…
– Эдуард был авантюристом. Да-да! И за это он поплатился жизнью. А ты и в правду не нужна здесь, – он приподнялся, высматривая сброшенную на пол одежду. – Теперь, надеюсь, тебе понятно, что здесь может быть очень опасно?
Отто одевался неторопливо: белье, галифе, сапоги, китель, часы. Застегивая пуговки, он расхаживал по горнице, и крашеные доски пола, поскрипывая, гнулись под его ногами. Аврора одна на высоком ложе стала быстро замерзать.
