– Что ты видишь, Эдуард? – спросила Аврора.
– Ничегошеньки, – был ответ. – Но мы же едем по дороге. Это главное.
Аврора молча всматривалась во мглу. Фары «мерседеса» освещали кусок дороги метров на двадцать вперед. Остальное пространство по бокам от них и спереди, и позади заполняла черная, холодная мгла.
– Хорошо хоть нет метели, – так некстати буркнул Эдуард. – Иначе…
– Смотри! Смотри! – прервала его Аврора. – Это огоньки?! Да?! Ты видишь, видишь?
И она сильней вдавила педаль газа. Автомобиль замотало из стороны в сторону в скользкой колее. Эдуард ухватился обеими руками за торпеду.
– Осторожней! – шептал он.
Авроре вдруг сделалось страшно. Поля и небо слились воедино. И эти тихие огоньки вдали… Что их там ожидает? Дружеское тепло или враги? Ее нога, обутая в добротный ботинок телячьей кожи, изготовленный в модном обувном ателье господина Венкля в Будапеште, нажимала на педаль газа, и двигатель «мерседеса» покорно набирал обороты, приближая их к заветному огоньку.
* * *
Бензин оказался на исходе, когда фары «мерседеса» осветили потемневшие от времени прутья плетня. Эдуард выскочил наружу. Он лишь перчатки удосужился натянуть. И кобуру, и фотоаппарат – все оставил на сиденье. Аврора заглушила мотор и принялась ждать. Она слышала, как поет ветер в верхушке одинокого тополя, осенявшего стройной кроной коническую кровлю беленькой хаты. Чуть в стороне, за плетнем, белели и другие строения. Аврора приоткрыла дверь, вздохнула полной грудью морозный, пропитанный ароматами степи воздух. Попахивало свежим навозом. Значит, где-то здесь обитает скотина. У скотины есть заботливые хозяева, которые дадут им стол и кров. Аврора представила себе румяный каравай ржаного хлеба, хозяйку в белой сорочке, открывающей стройную, загорелую шею, хозяина, украшенного пышными усами…
– Эй, паненка, – сказал кто-то хрипловатым, низким голосом. – Там товарищ как это? Что-то говорит, но я не знаю, как объяснить… немецкий язык…
Аврора вздрогнула, хотела уж испугаться да передумала, потому что из темноты к ней вышла женщина. Она пыталась говорить с Авророй на немецком языке, и ей это удавалось чрезвычайно плохо.
– Нам бы поужинать и переночевать, – отозвалась Аврора. Она попыталась надеть на лицо самую любезную из своих улыбок.
Хозяйка степного хутора не очень-то соответствовала представлениям Авроры, но все равно была по-своему красива. Шея у нее и вправду оказалась длинной и смуглой. Она не закрывала ее ни платком, ни шарфом. Казалось, и мороз, и ветер – все ей нипочем. Однако голову ее покрывал черный платок с бахромой, намотанный причудливо, на манер турецкой чалмы. На хозяйке была надета ватная куртка, красная юбка до колен и короткие, подшитые кожей сапоги из валяной шерсти.
