Такси приехало за нами через полчаса и доставило на автобусную станцию, где никто не бастовал, но билеты были только на самый поздний рейс.
– Может, рванем автостопом? Папа с мамой рассказывали, что автостопом можно доехать куда угодно. Помнишь, они показывали нам свои фотки, ну, когда были молодыми? – спросила Настя у брата.
– Купим билеты и поедем на автобусе, – ответил он, направляясь к окошку кассы и одновременно протягивая руку за кошельком.
До вечера мы успели сходить в Ломбардский замок, в музей истории и главный городской собор, пока Настя не заявила, что никуда больше не пойдет, потому что у нее болят ноги, и вообще мы надоели ей со своим занудством и церквями.
– Тяжела жизнь туриста, – грустно заключила она, потирая пятки.
Мы дошли до площади с фонтаном, и Настя немедленно скинула босоножки, прыгнула туда и стала ходить кругами.
В десять мы были на автобусной станции, где при свете ярких фонарей стояла очередь на посадку. Водитель в белоснежной рубашке и фуражке с козырьком проверял билеты. Когда очередь дошла до нас, он, осмотрев клетки, спросил на хорошем английском, не желаем ли мы сдать их в багаж, и, пока мы изумленно молчали, сказал, что места в салоне недостаточно и нам придется держать их на коленях. Мы, конечно, взяли песчанок с собой.
Через полчаса автобус, перегруженный пассажирами – они сидели даже в проходах, – тяжело двинулся по городским улицам.
– Из-за этой забастовки мы задохнемся, – подумала я вслух.
В автобусе было жарко, как в печке. Пришлось на максимум выкрутить кондиционер над своим креслом.
– К Палермо станем пиццей с ветчиной, – проворчал Ваня.
Он никак не мог пристроить на коленях клетку с песчанками. Она то падала с колен, ударяясь о сидение спереди, и тогда сонные мыши шмякались в одну кучу, то заваливалась набок, на голову сидящей в проходе женщины. Когда переноска в очередной раз накренилась в ее сторону, она начала громко возмущаться и отталкивать клетку от себя. Я не понимала слов, но и без этого было ясно, что ей не нравятся чертовы иностранцы, которые тащатся в Палермо с этими погаными мышами, которые падают ей на голову. И еще она ненавидела этих чертовых железнодорожников, которые вздумали бастовать в тот самый день, когда у нее дела в столице. Отдельной строкой ее бесили соседи: расселись тут спереди и сзади, из-за них и пошевелиться-то нельзя. Автобус вдруг резко затормозил, так, что нас по инерции кинуло вперед. Клетка с песчанками наклонилась, заснувшие было мыши подскочили и заметались.
