Потом Настя потребовала поесть перед дорогой, потому что та обещала быть слишком, на ее взгляд, утомительной. Она так и сказала, томно прикрывая глаза: «Дорога обещает быть утомительной», – словно чувствовала, что так просто до Палермо мы не доберемся.
И мы, попрощавшись с гостеприимным Чезаре, нашли пиццерию с вывеской «Pomodoro & Basilico»[52] и заказали там самую большую пиццу с прошутто и базиликом. Сидя на стульях у стойки, мы наблюдали за тем, как пиццайло[53] достает порцию теста, как он сначала растягивает его руками, а потом, раскручивая, подбрасывает, делает из него ровную тонкую лепешку, кладет ее на стол, смазывает соусом из помидоров, небрежно раскидывает кусочки моцареллы, а поверх нее – ветчину и базилик. Потом осторожно перекладывает пиццу на тонкую деревянную лопату и выкладывает в печь, заодно подбрасывая в огонь несколько поленьев.
– Три минуты – и готово, – сказала я близнецам, которые смотрели на обычную на Сицилии работу, как на представление Зеро.
Мы были в простой пиццерии. Меню над стойкой – огромный список названий пиццы с ценами. Потертые стулья и столы с бутылками оливкового масла и соусами на них. В углу – башни из коробок для доставки. Две печи для пиццы и второй пиццайло, хмурый и нервный. У дверей с ревом припарковался мопед, и вошел курьер. Он протянул через прилавок несколько листков и деньги, обратно ему передали связанные вместе коробки с пиццей. Он взял их, положил в корзину мопеда и, выпустив облако серого газа, укатил.
Пиццайло окликнул нас: на небольшую столешницу он выставил тарелку с готовой пиццей и три банки пепси, жестом указал на стоявшие рядом коробки с приборами.
Близнецы взяли по куску, и несколько минут раздавалось только мычание. После третьего куска они заговорили.
– У меня вкусовой шок.
– И у меня. Тут всегда так вкусно?
– Почти всегда, – ответила я, открывая баночку с пепси.
Потом мы на такси добрались до станции, обычной замусоренной железнодорожной станции, с крошечным залом ожидания и единственной кассой.
– Three tickets to Palermo, please[54], – вежливо сказал Ваня, пригибаясь к окошку.
Кассир эмоционально ответила ему на итальянском, указывая на объявление на двери.
– I don’t speak Italian[55], – ответил Ваня.
Кассир очень возмутилась и закрыла окошко шторкой.
– Что за ерунда? – спросил Ваня, оборачиваясь ко мне.
– Не поняла. Сейчас переведу объявление, – ответила я и открыла приложение-переводчик.
В объявлении было сказано, что сегодня на железных дорогах Сицилии забастовка и поезда не ходят, но завтра забастовка закончится и что железнодорожники требуют повышения зарплаты минимум на 30%.
