— Вы думаете, я все придумал? Но если вы знаете людей, как утверждали, то должны чувствовать, что я говорю правду. Да, это правда, я люблю вас! Это глупо, наверное, смешно... Ну, что вы хотите, чтобы я сделал? Я ничего не требую взамен, только хочу, чтобы ваши сомнения рассеялись. Клянусь, Доминик, я ни в чем не виноват... На первый взгляд все оборачивается против меня, согласен. А вам разве не приходилось быть искренней, но наталкиваться на подозрение?.. Вы же знаете, что значит страдать! Ничего не может быть хуже! Вот это и происходит сейчас со мной... Хотя, впрочем... да, у меня есть еще один способ убедить вас... Я в таком смятении... что обо всем забыл.
Он стал рыться по карманам и извлек записку, оставленную Мерибелем. У него так дрожали пальцы, что он выронил письмо, потом никак не мог развернуть.
— Смотрите! С него и надо было начинать... с записки, которую Мерибель написал как раз перед тем, как покончил с собой.
Доминик недоверчиво взглянула в приоткрытую дверь.
— Читаю, — сказал Севр. — «Я решил уйти из жизни. Прошу никого не винить в моей смерти. Прошу прощения у всех, кому нанес ущерб. И у моих родных». Подписано. «Филипп Мерибель», полная подпись.
— Покажите!
Она еще не сдавалась, но вновь пошла на общение... Севр взял записку за уголок и поднес ее ближе к приоткрытой двери.
— Я ничего не вижу, — сказала Доминик. — Дайте мне.
— Тогда откройте.
— До чего же вы жестоки! Идете на все, лишь бы лишить меня возможности защищаться.
— Вам не придется защищаться, Доминик, уверяю вас... Откройте мне!
— Сначала письмо.
Он немного поколебался, потом просунул руку в щель, крепко держа записку за верхний краешек. Она потянула так сильно, что бумага разорвалась. У Севра в руках остался только небольшой клочок. Он изо всех сил дернул за ручку двери.
— Доминик! Умоляю вас... Это письмо может спасти меня... Я больше никак не могу доказать, что Мерибель покончил с собой.
— Ключи!
— Что?
— Верните мне ключи!
Он бросился на дверь, и она приоткрылась чуть пошире.
— Если вы войдете, я его разорву.
Задыхаясь, он стал растирать плечо. Он с такой силой толкнул дверь, что сердце чуть не выскочило из груди и, казалось, застряло где-то между ребрами. Он услышал, как она чиркнула спичкой.
— Боже мой! Доминик... Вы не сделаете этого!
Он вновь разбежался и бросился на дверь. За створкой что-то треснуло. На этот раз он почти мог проскользнуть. Она приблизила спичку к уголку записки. Она тоже перестала владеть собой. Пламя коснулось бумаги, но записка не загорелась. У Доминик дрожали руки. Севр протиснулся между дверью и стеной. Его куртка зацепилась за ручку.
