— Бедный мой малыш! — прошептала Мари-Лора.
В ярости он стал выкладывать все из карманов на стол: носовой платок, множество патронов, перочинный нож, пачку «Голуаз», ключи от машины, водительские права, бумажник с несколькими сотнями франков, записную книжку, две фотографии Денизы. Он чуть было не оставил их себе, но решил идти до конца и поэтому снял часы и свое обручальное кольцо. Тело должны опознать сразу, без малейших колебаний.
— Нет! Нет! Жорж, пожалуйста!
Отступать поздно. Теперь его поддерживало не мужество, а внутреннее возбуждение, похожее на состояние опьянения, непонятная спешка сжечь мосты, отрезать себе все пути к отступлению.
Почти без отвращения он обыскал труп. Он поменялся бы с покойным одеждой, если бы в этом возникла необходимость. Больше его уже ничего не смущало. Обручальное кольцо легко соскользнуло с пальца Мерибеля. Мари-Лора тихо повторяла:
— Ты не имеешь права!.. Ты не имеешь права!..
Он поднялся, чувствуя слабость в ногах, но почти довольный собой... Документы, принесенные Мопре, он бросил в огонь, затем пошел на кухню смыть кровь. Намыливая руки, он продолжал объяснять Мари-Лоре:
— Через несколько дней ты мне привезешь одежду и деньги... Лучше немного подождать. Если ты поедешь домой сейчас, работник заправочной станции безусловно увидит тебя. И потом, ваша служанка... Нет... Переждем несколько дней.
— Ты считаешь, что полиция не станет за мной следить, полагая, что Филипп где-то скрывается?
Возражение оказалось весомым, но, поразмыслив немного, он решил, что в корне ничего не меняется.
— Тебя слишком хорошо знают, — ответил он. — Никому и в голову не придет, что ты в курсе махинаций своего мужа. Не забывай, что именно из-за него я и покончил с собой. Согласись, ты никогда не была его сообщницей, действовавшей против меня! Это очевидно! Нет, тебе нечего бояться.
И он продолжил, не отдавая себе отчета в том, что своими словами ранит сестру:
— Несомненно, они установят слежку на границе. Но тобой никто не станет заниматься. Если ты придешь в четверг, ближе к вечеру... скажем, часов в пять... уверяю, никаких осложнений не возникнет.
Он застегнул на запястье часы Мерибеля — золотой хронометр престижной фирмы.
— Пожалуйста, не ходи туда!
Вновь начались слезы и жалобы. Он положил руки на плечи Мари-Лоры.
— Послушай!.. Твой муж оказался прохвостом, ты осознаешь это? Он нас разорил, понимаешь или нет? Хорошо! Тогда что, по-твоему, делать? Ждать, пока меня вываляют в грязи? Если ты этого хочешь, скажи. Я же предпочитаю попытать счастья в другом месте.
