— Где же?
— Не имею понятия; у меня будет время об этом подумать до четверга. Давай возьми сумку, сетку, что угодно и сложи туда еду.
Отделавшись от сестры, он вернулся в курительную комнату, быстро переписал записку Мерибеля, поставил подпись «Жорж Севр» и сунул ее под табакерку. Время поджимало. Бросил последний взгляд на покойника. Осталось только вернуться в кабинет, взять ключи от «Морских ворот» и от показательной квартиры. Он помог Мари-Лоре наполнить сетку, хватая все, что попадало под руку, и отнес ее в гараж. Его автомобиль придется оставить здесь. Мари-Лора поедет за ним на своем «ситроене». Ну, а ему, несмотря на все опасения, придется рискнуть и поехать на «шевроле» Мерибеля.
— Я брошу его у вокзала в Сен-Назере. Не завтра, так послезавтра машину обнаружат и подумают, что Филипп уехал ночным поездом... Затем ты отвезешь меня в Ла-Боль, потом в комплекс. Идет?
— Ты не прав, — повторила Мари-Лора. — Лучше было бы...
— Я знаю, знаю. Делай то, что я тебе говорю... Затем ты вернешься на ферму и позвонишь в полицию. И будь внимательна! Не противоречь сама себе. Мы с Филиппом поссорились. Твой муж ушел. Я закрылся на ключ. Ты услышала ружейный выстрел, старалась открыть дверь, тебе потребовалось много времени, чтобы ее выбить... Все это звучит правдоподобно... Если тебя упрекнут в том, что ты не позвонила сразу, скажешь, что не сообразила от отчаяния, потеряла голову. Я могу на тебя рассчитывать, Мари-Лора?
— Я постараюсь.
В этом была вся она... Всю жизнь она смиренно старалась, проявляя при этом такое горячее участие, что становилась невыносимой. В четверг она опять постарается. И позже... когда они будут вдвоем... Ее придется увезти с собой... Но это та часть плана, которую нужно еще продумать. А Севру так хотелось пожить одному!
Жить одному — мысль, возникшая в глубине сознания и которая, разумеется, ничего не значила... Севр тщательно собрал крошки и высыпал их в мусорное ведро, стоящее под мойкой. Еще одна деталь — нельзя ничего бросать в мусоропровод, тетушка Жосс наверняка заметит это.
Вот что значит жить одному: постоянно заниматься всевозможными скучными мелочами и вести бесконечный монолог, вновь пережевывая одно и то же, прятаться ото всех, как насекомое... Он посмотрел на часы — десять минут седьмого. Он удивился и поднес часы к уху — часы стояли. Привыкнув к своим автоматическим часам, он не подумал, что хронометр Мерибеля следовало завести. Конечно, знать точное время ему не обязательно. Но, по крайней мере, он мог бы представить себе, чем заняты сейчас другие: что делает Мари-Лора, что творится в полиции, как живут люди... Теперь он заблудился во времени... Он вспомнил, как читал про шахтера, замурованного в штольне при взрыве рудничного газа, и понял, что если не займётся конкретным делом, то, как параноик, потеряет связь с реальностью. Со вчерашнего дня он отрезан от мира, выброшен на обочину жизни. Он сам наказал себя, и, если он хотел выйти из этого положения, ему следовало создать хоть какие-то удобства. Кисловатый на вкус грог немного согрел Севра. Он решил тщательно обследовать квартиру. Расставив продукты, он повесил тряпку на мойку и вернулся в комнату, выбрал пару голубых простынь и постелил постель. Он наверняка замерзнет под тонким шерстяным пледом, которым хорошо укрываться летом... В квартире Блази постельных принадлежностей гораздо больше, может, взять оттуда одеяла? Там будет видно... Пройдя коридор, он вошел в гостиную. Здесь сразу заметил бледный экран телевизора, зажег люстру. Да, перед ним стоял «Филипс» с большим экраном. Первый подарок случая, судьбы, удачи — всего того, от чего зависит гибель или спасение. Благодаря телевизору он мог наблюдать за всеми, кто говорил о нем, о Мерибеле, о банкротстве. Он включил вилку в розетку. Старый телевизор долго нагревался. Он покрутил ручки, сначала услышал голос: «Господь заботится обо всех нас, братья мои! После Светлого Воскресения каждый становится его плотью и кровью...»
