«При чем тут карточки? — думал Лешка. — Наверно, нам мало еды дадут с собой, и он хочет меня подготовить».
— Фашисты начали печатать и подбрасывать нам в город фальшивые карточки. Несколько недель назад нам удалось ликвидировать их типографию. Но теперь заработала новая. Недалеко от Луги. Они ее маскируют под интендантскую команду, которая обслуживает лагерь для военнопленных.
— А как все это узнали?
— Там есть наш человек, в деревне, а в лесу целая группа с рацией. Вот они и сообщили, что в школу — а команда размещается в школе — привезли из-под Сиверской некоего Житухина. Мы выяснили, что он большой мастер печатать фальшивые деньги и вообще документы, до войны был осужден, отсидел, а потом сослан. Кроме того, видели, что в школу привезли какое-то оборудование, которое разгружали ночью. Ну и еще, что очень важно, — майор Краузе, начальник команды, есть в нашей картотеке. Это кадровый разведчик. В деревне большой гарнизон немцев, партизаны атаковать их не могут. Мы с тобой должны поселиться в этой деревне и сорвать работу типографии.
— А как? — Лешка был разочарован и не мог скрыть этого.
— На месте выясним. Ты чего нос повесил?
— Я не повесил.
— А чего ж он висит тогда? — засмеялся Сергей и зажал Лешкин нос между пальцами.
9
Днем Лешку привезли на машине к его дому. Лешка поднялся на третий этаж и отпер дверь. Пока он поднимался, ему казалось, что вот он войдет сейчас в квартиру и сразу почувствует, что Вера дома. Она выйдет из кухни в кофточке с закатанными рукавами, и руки будут мокрые, и она, оттопырив губу, сдует упавшие на глаза волосы и сердито скажет ему: «Где ты болтался, ребенок?»
Он был почти уверен, что так будет, пока не открыл дверь.
В квартире было очень пусто и холодно. Все же у Лешки сильно билось сердце, когда он шел мимо кухни в комнаты.
На печурке стояла кастрюлька, воду в ней затянуло слоем пыли. В печурке лежала растопка — щепочки на кусках обоев. Окно было открыто, на подоконнике валялась рогатка. Он сунул ее в карман и огляделся. Каким все это будет, когда он вернется сюда?
Он закрыл окно и прошел в свою комнату. Ходики стояли. Гирька на длинной цепочке коснулась пола и наклонилась в сторону. Он встал на табуретку, дотянулся до колечка на другом конце цепочки и поднял гирю. Потом толкнул маятник. Ходики бойко затикали. Завтра они остановятся, и никто не пустит их снова. Никто…
Лешка прижался лицом к стене и заплакал.
Машина возвращалась на Васильевский остров после артобстрела. К обстрелам давно привыкли, и жизнь в городе не прерывалась. На Исаакиевской площади женщины убирали капусту. Ряды синеватых кочанов пересекали площадь из конца в конец. С двух сторон площади торчали деревянные вышки со сторожами.
