Стрелял Лешка плохо. Прилично получалось только из винтовки, да и то с упора. Сергей заметил, что стрелять из автомата с рук Лешка даже побаивается. Когда тяжелый немецкий автомат начинал грохоча трястись у него в руках, Лешка смотрел уже не на мишень, а на автомат — старался совладать с ним и вернуть в прежнее положение. Сергей надеялся, что дело наладится, когда мальчишка физически окрепнет, он был еще слаб.
Да и не диверсанта же он из него готовит, не бойца. Куда ему с такими ручонками! Сообразительность, способность не теряться, ну и, конечно, высокая сознательность — вот что в нем самое ценное. Все это так, но, если они попадут в переплет, драться придется одному. Может, попробовать найти другого? Времени мало, но еще несколько дней есть.
Сейчас он смотрел на мальчика, старательно закрывавшего глаза, но, конечно, не спящего. Худое плечо торчит из-под одеяла, бледная щека. Длинные ресницы. Он только что заметил, какие у Лешки длинные ресницы…
Да нет — спит. Сморило.
Нет, не будет он никого больше искать. Он привязался к этому молчаливому мальчугану с большими взрослыми глазами. Да и Лешка к нему… Они сроднились за эти дни. А это стоит многого.
Сергей прошел в свою комнату, сел на кровать. Он впервые дал волю тому неясному чувству, которое тщательно подавлял в себе в эти дни. Оно возникло в тот момент, когда, пораженный Лешкиной наблюдательностью, он сложил в голове план операции. Он тогда увидел способ, которым лучше всего можно выполнить задание. От того, выполнит ли он его, в какой-то степени зависит судьба Ленинграда, его способность выстоять. И здесь необходимо отбросить все личное. Он был профессиональным разведчиком и давно научился не принимать в расчет свои желания и свою безопасность. Но мальчик… Чем кончится для него вся эта история? И имеет ли Сергей право брать его на опасное задание? Но ведь все уже с Хазиным взвесили: самый правильный путь — этот. Юродивый и мальчик-поводырь. И надо все время помнить, что от них зависит, умрут ли от голода еще тысячи таких мальчиков или выживут. И помнить только это и ничего более! Но все же…
Тревожное и неприятное чувство, которое Сергей подавлял в себе все эти дни, было чувство вины перед Лешкой.
7
Лешка занимался необычной тренировкой: его учили владеть своим лицом. С ним работал болезненный молодой человек в очках, дужки которых были перевязаны нитками. У него были необычайно длинные пальцы, кисти рук казались огромными и жили как бы отдельной от тела жизнью. Лешка с трудом отводил от них глаза, смотреть на движение пальцев было интересно и немного смешно.
