Спустя несколько минут парень распахнул глаза и плашмя завалился на пол, шумно втягивая носом воздух, которого, как ему казалось, попросту не хватало. Эта ситуация происходила не один, не два и даже не десять раз на дню, являясь прямым следствием насильного увеличения длины нитей Альмагеста. И чем дальше Элиот продвигался в работе над сетью, тем сильнее, ярче и продолжительнее становился откат, во время которого юноше казалось, что захваченные нитями части его тела не просто болят, а наживую разбираются и собираются заново. Но он терпел, терпел для того, чтобы спустя полчаса повторить ровно то же самое…
Но конкретно в этот перерыв от самоистязания Элиота оторвал стук в дверь, на которой помимо воли самого парня появился куда как более массивный, чем обычный засов, замок, а на ближайшем пересечении коридоров поставили гвардейца. На взгляд Элиота это были излишние предосторожности, так как теперь в его силах было расправиться с любым человеком, не обладающим Альмагестом, но воспротивиться воле королевы он не мог.
Спустя десяток секунд возьни с замком Элиот распахнул дверь, поначалу не поверив своим глазам.
— Приве-е-ет… — Перед ним, скромно улыбаясь, стояла Астерия, в этот раз одетая во внешне простенькое платье «в пол», под которыми почти наверняка были охотничьи брюки или штаны. Слишком уж часто принцесса срывалась за очередной порцией приключений, во время которых платье только мешало. — Не отвлекаю?
— Нет, конечно. Проходи. Печенья? — Посторонился Элиот, пропуская Астерию в комнату и размышляя над тем, соответствуют ли побитые жизнью штаны и рубаха без рукавов тем стандартам одежды, при соблюдении которых принято встречать членов королевской семьи.
— Овсяное?
— Нет, мучное, с сушеными яблоками. — Парень кивнул на тумбу, заваленную многочисленными блюдами, полными того самого печенья. Фактически там была построена башня, так как особой страсти к выпечке Элиот не питал. — То, что сверху — самое свежее.
Девочка подхватила печенье и, откусив кусочек, виновато улыбнулась.
— Мама рассказала, что… — Взгляд Астерии остановился на правой руке Элиота, покрытой не слишком густой, но заметной сетью фиолетовых трещин. — … ты пострадал во время нашей вылазки. И я хотела извиниться…
— Тогда и я тоже должен извиниться.
— Что…? — Девушка недоуменно вскинула брови.
— В той ситуации, в которой мы тогда оказались, моей вины едва ли меньше, чем твоей. А то и больше. Я ведь защитник… Вернее, хочу стать им. А долг защитника — не позволять тебе, принцессе, оказаться в опасности…
