– Отдельно для мужчин и женщин, – пояснил Вулфман с угрюмым весельем.
Я спросила, не облюбовал ли он себе местечко на случай беды.
– Конечно нет. Я доцент. Мелкая сошка в университете Вайнскотии. Просто изначально хотел узнать как можно больше об этих краях, вот и наткнулся на убежище, подобрал код к замку. В прежней, «преступной» жизни, – Вулфман заговорщически понизил голос, – я был хакером. И чертовски хорошим для своего возраста – взламывал компы Дисциплинарного отдела госбезопасности по надзору за молодежью, Бюро информационной пропаганды, страховой наших Патриотов, залез в систему нашей средней школы в Манхэттене – в общем, всего и не перечислить. Замели меня в двадцать, но зато целых шесть лет я не знал себе равных. И никогда не попался бы, если бы не приятель-стукач.
Вулфман говорил так откровенно, не таясь! Если честно, после его недавней отповеди верилось как-то с трудом.
Он спросил, за какие грехи я очутилась в Изгнании.
– Похоже, в САШ развивается самая настоящая паранойя, если они ссылают таких юных. Обычно дело ограничивалось исправительной колонией, «реабилитацией» – словом, «перевоспитанием».
Извиняющимся тоном я поведала, что, в отличие от него, не совершила ничего криминального.
– По крайней мере, не нарочно. Меня выбрали спикером средней школы, и я подготовила речь – точнее, перечень вопросов. А директор почему-то всполошился. Наверное, испугался проблем с отделом госбезопасности. Меня никто не пытался предупредить, не посоветовал переписать речь – просто арестовали на репетиции выпускного и увезли. – Мой голос дрогнул. – Даже не разрешили попрощаться с родителями.
Вулфман смотрел с нескрываемым сочувствием, хотя явно вознамерился поддерживать будничный, необременительный настрой.
– Сколько тебе дали?
– Четыре года.
– Четыре? Ха, ерунда. Не успеешь получить свой ненужный диплом, как тебя вернут домой.
Я решила не зацикливаться на фразе про ненужный диплом.
– Доктор Вулфман, а к какому сроку приговорили вас?
– Зови меня Айра. Мы с тобой товарищи по Изгнанию, поэтому можно без официоза. Мне дали одиннадцать лет, через два года состоится пересмотр дела, и бог его знает, во что это выльется. Случалось, осужденному увеличивали срок вдвое или того хуже. В итоге все зависит от комиссии из пяти человек.
– Правда? Впервые слышу.
От страха у меня подкосились ноги. Вулфман улыбкой попытался смягчить удар.
– Все указы госбезопасности временные. Их вполне можно отменить, если родственники заплатят соответствующий штраф. Ты разве не в курсе?
