– Вся история Соединенных Штатов сводится к борьбе межу ними – богатыми капиталистами – и нами, рядовыми гражданами. Неудивительно, что у нас не было ни единого шанса.
Вулфман со смехом пожал плечами. Разве в этом унылом подземелье мелочь вроде истории может иметь значение? Ты осознаешь каждый вдох, насущную потребность в кислороде; сломайся вдруг вентиляторы, и тебе конец.
Естественно, в той ситуации я смотрела на Вулфмана со слезами и обожанием.
Он мой друг! Единственный друг.
Как и подобает здравомыслящему мужчине, столкнувшемуся с влюбленной семнадцатилетней девочкой, Вулфман старательно избегал моих пылких взглядов.
– Успокойся. Жизнь идет своим чередом. Постарайся держать себя в руках, слишком многое поставлено на карту.
С честным видом телевизионного зазывалы Айра устроил мне короткую экскурсию. Открывал шкафы, набитые провизией: полки от пола до потолка были уставлены всевозможными консервами – тунец, лосось, горошек, кукуруза, спагетти, фруктовое ассорти. А еще консервированные супы: томатный, куриный с вермишелью, грибной. И упаковки готовых завтраков: колечки, хлопья, рисовые шарики. А дальше – порошковые яйца, сухое молоко, сахар, соль. Огромный холодильник (не подключенный к питанию) ломился от пепси и минеральной воды. В соседней кладовой хранился дополнительный запас минералки, галлоны жидкого мыла, хлорки. В другой комнате припасли кислородные маски, бинты, носилки, утки, трости, костыли, ходунки и несколько раскладных инвалидных кресел. Ряды шкафчиков. Уборные, санузлы. Удручающее зрелище из десятков серых комбинезонов, висевших на толстой перекладине, подобно мумиям исполинских насекомых. Неужели уцелевшим после ядерного взрыва предстояло носить этот кошмар, включая противогазы? Да, перспектива хуже не придумаешь.
– А ведь это наши предки. Такие наивные, – вздохнул Вулфман. – К счастью, их опасения не подтвердились.
Повсюду лежал толстый слой пыли. Можно только гадать, какие бактерии и микробы таятся здесь в ожидании своего часа. Мне вдруг захотелось обернуться и посмотреть, не тянется ли за мной цепочка следов. Из-за вяло работающих вентиляторов пахло затхлостью, застарелой одеждой.
В общем зале у стены, обращенный к рядам кресел, стоял малютка-телевизор с потухшим серым экраном. Я сосчитала ряды – пятнадцать. В каждом по двенадцать мест. Стены увешаны многочисленными плакатами с перечнем инструкций и мультипликационными персонажами. В воздухе витало напряжение. На сером ковре валялась смятая обертка от батончика «Милки Вэй», – похоже, бросили ее совсем недавно. Рядом находились две спальни, по пятьдесят коек в каждой.
