— Найдем, — уверенно ответил Коршуков.
Темнело. Люди постепенно расходились. Несколько женщин помогали дояркам. Из хлева долетал неторопливый разговор и звон молока о ведра. Только теперь Коршуков вспомнил, что не спросил о самом главном — о немцах... Только он хотел спросить, как Бобровничий толкнул его под локоть.
— Станислав Титович, ты слышал, что Сидоренок вернулся?
Коршукову стало не по себе, но он быстро справился со своей растерянностью.
— Где он теперь?
— В Пальгуях... Все угрожает. Говорит, вернется Коршуков — рассчитаемся... Поостерегся бы ты, Станислав Титович.
Коршуков промолчал, думая не о себе — о Ядвисе. "Человек он очень озлобленный. Это факт. Не сделал бы чего плохого Ядвисе! Пускай бы ко мне перешла. Только теперь неудобно. Скажут: кому война, а у них свадьба... А может, все же сказать, чтобы не шла в свою хату? Услышит Сидоренок, что вернулась, ночью припрется, бездельник".
Он так и не решил, как быть с Ядвисей. Подошел Саприка, заговорил о том, как ожидали боев, а фронта так и не увидели. Шли только беженцы, и обозы отступали. Немцы за все время приезжали дважды. Меняли спирт и сигареты на кур. А за шоссе, говорят, кто-то поджег жито. Коршуков внимательно слушал. Подумал: "Может, Галай приказал поджечь? Нет, он не мог. Может, Валенда? Скорей всего, просто случай... Интересно, остался Галай или ушел? А где Саморос? Зря я тогда с ним так говорил... А впрочем, черт знает, что у человека на уме. Пристал со своими расспросами".
Женщины кончили доить коров. На ходу повязывая платок, подошла Ядвися.
— А мне все еще не верится, что мы дома. — И, не обращая внимания на мужчин, добавила: — Может, проводишь, председатель? Одной страшно в пустую хату идти.
— Подожди, вместе пойдем...
Они лежали в Ядвисиной хате на кровати. Коршуков курил, глядя в окно, где все было залито голубым лунным светом. Ядвися, прижавшись к плечу, молчала. Коршуков думал о Сидоренке. Вот кого принесло не вовремя! Сказал, продолжая начатый еще по дороге разговор:
— Мне мстить он вряд ли станет — не за что. А за тебя боюсь. Напьется и ударит... Что с него возьмешь?..
— Пусть попробует... Он только хорохорится. Ты его плохо знаешь. А вот немцам может заявить. — Они помолчали, потом Ядвися добавила: — Послушай, Стась, а что, если тебе первому к немцам пойти?
— Сперва присмотреться надо. Спешить не стоит, — уверенно ответил Коршуков.
Назавтра ему надо было идти в Пальгуи. Шел он туда с тревожной надеждой, что встретится с Сидоренком. Почему-то тянуло поговорить с бывшим Ядвисиным мужем, а заодно поинтересоваться делами в пальгуевской бригаде.
