Из отрывистых слов Валенды Данила наконец понял, что он не случайно скрывался. Неужели специально оставлен здесь? Чего же он молчал?
— Васильевич,— перебил Валенду Данила,— о ком это ты? Я никак не соображу.
Валенда обмяк, потом набычил шею, зло скосил желтоватые глаза.
— Ты вот что, Данила, забудь обо всем. Так и тебе и мне лучше. А то, чего доброго, я не посмотрю на твои заслуги. Запомни одно: мне за линию фронта вот как надо.
— Не пугай, Виктор Васильевич, одной мы с тобой веревочкой связаны. И насчет того, что ты проговорился, не беспокойся. Могила... А к нашим еще успеешь. Танкист больной. Водил к нему Людмилу Герасименю. Сказала — не раньше чем через две недели сможет идти.
— Какую Людмилу? Ту сволочь, что с немцами хохотала? Да ты так и ко мне ее приведешь.
Валенда схватил Данилу за грудь. Тот спокойно отвел руку Валенды.
— Не бесись, Виктор Васильевич.
— Эх, ты!.. Продаст она их. Вот посмотришь, продаст...
Данила смутился. Валенда говорил так убежденно, словно что-то знал о Герасименях. Черт их разберет, что у людей на уме.
Вспомнил, как Герасименя долго не шел в колхоз. Как его обложили твердым заданием. Тогда он сразу подал заявление. Значит, спасался, а сам, может, злость затаил. Людмила, правда, за родителей не отвечает. Она училась. Но все-таки яблоко от яблони недалеко падает. Где она была, что делала — потемки.
С тревогой в голосе спросил:
— А у тебя что, есть подозрение?..
Валенда многозначительно промолчал. Значит, есть.
— Сержант, понимаешь, пристал, ну, а больше никого, кроме Герасимени, не было... Операцию она хорошо сделала...
— Смотри, будет вам операция... Ты вот что, понаблюдай за ней...
— Ладно...
— Чуть что... Ну, сам знаешь. А ночью сводишь меня к окруженцам.
17
С востока, от деревни Высочаны, оттуда, где ковш Большой Медведицы рассыпал над лесом яркие звезды, долетал на поляну гул самолета. Над поляной висела печальная тишина, которая изредка прерывалась едва слышным шепотом листьев.
Самолет словно повис над лесом. Замерли на миг моторы и снова загудели торжественно и весело. Из-под березы, разрезая черную тьму ночи, блеснул огонек и погас. Снова замерли в небе моторы, будто самолет вошел в пике, а потом его гул послышался далеко за лесом.
Ковш Большой Медведицы вдруг исчез, покрылся серой тенью. Она росла, округлялась и быстро-быстро падала на землю, на лес.
Под березой мелькнула фигура и скрылась в лесу. Потрескивала под ногами хвоя. Снова яркий пучок лучей, скользя по деревьям, выхватил из черноты обросший мхом сук, похожий на привидение: длинная косматая рука с множеством пальцев тянулась к огню.
