— За три капли крови, — не терзая меня ожиданием, шепчет мужчина. Наклоняет голову, запечатлевая на моей шее, как раз там, где так усиленно бьется пульс, поцелуй. Далеко не теплый… но ужаса, до боли приятный. Ударяющий тело током.
— Тебе не нужна кровь… — кое-как выудив из памяти недавно полученную информацию, я хмурюсь. Начинаю отрываться от реальности быстрее, чем хотелось. Никогда не думала, что мужчина — какой бы он ни был — может настолько глубоко проникнуть в мысли.
— Раз в жизни нужна. Твоя.
Сапфиры снова на моем лице. Они втягивают в себя, засасывают, как в болото. Проникают в самые дебри, не давая сказать ничего, что не желают услышать.
Не дремлют и пальцы. Мне хочется хныкать от того, что существует возможность потерять их прикосновения.
— Моя?..
— Именно, — он медленно выдыхает, сухими, но оттого не менее желанными губами, полукругом очерчивая мою шею, — у каждого Хладного есть своя Богиня, Изабелла. Ты — моя.
Он больше не щелкал пальцами, я вижу. И тумана больше не было, и его одурманивающего действия… но я все равно ощущаю себя словно бы в гуще серой клейкой массы. К размышлениям больше не способна после его слов. После тона. После вида.
Пусть все горит в Аду! Если я — Богиня, то имею полное право отдаться Богу. На любых его условиях.
— Бери, — уверенно вытянув вперед ладонь, позволяю я. Приподнимаю безымянный палец — тот самый, что прежде носил кольцо Карлайла.
Мой жест, как и мое решение, Сапфировый встречает с потрясающей улыбкой. Через его демонский вид пробивается по-настоящему ангельская красота. Я себя окончательно теряю.
— Позже, Изабелла, — мягко поцеловав предложенный палец и легонько-легонько, так, что даже и не чувствую сразу, проведя по нему зубами, утешает он. — Но ты должна пообещать мне. Дать слово.
Я согласно, ни на мгновенье не сомневаясь, киваю.
— Я даю слово, — не даю ему усомниться в себе, — исполняй три желания. Первое тебе известно.
Он хмыкает, позволяя взгляду затянуться черной пеленой. Похотливой до ужаса.
И с уверенностью, со знанием достойного любовника, опускается руками на мои бедра.
— Договор заключен, Богиня. Как скажешь.
* * *
Я провожу в доме Хладного — Эдварда, как теперь известно, — два дня, если верить электронному календарю. Из всей обстановки, помимо стола, двух стульев и кожаной темно-бордовой софы, которую удалось обнаружить за третьей и последней в непонятном белом жилище дверью, он единственный похож на нечто земное, человеческое.
