— Иди сюда.
Но Цезарь ошибается, принимая меня за рабыню. Цезарь недостоин рабыни — к нему прийти должна Императрица. И неважно, что не Египта.
— Ты иди, — переиначиваю, взглянув на него из-под ресниц. Демонстративно, чтобы видел, облизываю губы. И кусаю их — помню реакцию.
Он повторяет. Почти с нетерпением, со злостью. Ждет, что игра продолжится по его правилам.
Но в чем-в чем, а в этом я его не разочарую.
— Нет.
В комнате с белыми стенами и без окон повисает удушающее молчание. По моей обнаженной коже оно проходится каскадом мурашек, а по лицу хладного завоевателя судорожным нетерпением, наспех прикрытым выдержкой.
Не успеваю и до трех сосчитать, как он поднимает руку — с перстнем — и щелкает пальцами. Синеватый туман, вроде дымки от маленького костра, на удивление быстро протягивается полукругом от него до моей спины. Обхватывает, как меховым нежным обручем. Притягивает к своему обладателю.
И, хоть сопротивляюсь, не помогает. Всего дважды моргнув, я оказываюсь на коленях мужчины. И только тогда дымок пропадает, когда обруч из него сменяется ледяными бледными руками. Но от них, на удивление, не холодно.
— Выбирай тщательнее, с кем меряешься силами, — велят мне, длинным изящным пальцем проводя по пульсирующей венке на шее. Я перевожу на него взгляд всего на секунду, планируя тут же отвести, но в самом прямом смысле погрязаю в синеве глаз. В их страшной, непонятной синеве. В их блеске.
Почему-то легенда-сказка начинает казаться правдой. Сейчас, в его руках, рядом с ним, глядя глаза в глаза… обретает плоть. Я ловлю себя на мысли, что почти верю.
— Игра стоит свеч…
Он по-дьявольски широко улыбается. Удовлетворен моим ответом.
— Несомненно. Но сначала мое предложение.
— Даже так…
Сапфировый кивает. Правая его ладонь, прежде спрятанная за моей спиной, оживает. Гладит кожу на груди, накрывает ее собой. Чуть выше сердца.
— Я исполню три твоих желания, Изабелла…
Я прерывисто выдыхаю, когда он гладит меня ощутимее. Преступный комок желания сковывает живот. Это же моя игра! Так нечестно!
— Любых желания… — мне хочется простонать, но сдерживаюсь. Вот что значит волшебные пальцы… он добирается до тех уголков в моем теле, о которых прежде знать не знала. И это еще только начало.
Мне все больше нравится пришедшая идея того прыжка. Это того стоило.
— За что?.. — предвидя условие, торопливо спрашиваю. Ничего не хочу сейчас так, как ощутить его всем телом, каждой клеточкой. И неважно, похоть это, разврат или сумасшествие. Бывает, что в дурмане страсти теряются истины и ориентиры. Вот и я хочу потеряться. Раствориться хочу — в синем тумане, которым он повелевает.
