Морфей, как и Белла, на произвол судьбы его не бросает.
Сегодня — нет.
* * *
Эта ночь началась со слез.
Эта ночь слезами и кончилась.
Эдвард, овившись вокруг жены, плакал во сне. Он то и дело бормотал что-то, и всегда в конце фразы проскакивало имя Беллы. На вид он спал. На самом деле — неизвестно.
Белла, разумеется, не разжимала объятий. Как и утром первого дня, как и пополудни сегодняшнего, принимала всю дрожь, всю боль и весь ужас на себя. Не позволяла ему одному в этом вариться.
В темноте Эдвард был похож на ледяное изваяние. Его лицо, вся его кожа была белой-белой, подрагивала от любого касания (вспоминал чужие?..), а незаметные слезы, катящиеся вниз после каждого тихого бормотания, картинку лишь дополняли. Более беззащитным, более потерянным и отчаянным, чем теперь, миссис Каллен ещё не видела мужа. И искренне надеялась, что не увидит.
Девушка всеми силами старалась, как можно сильнее, как можно больше заставляла себя поверить во все то, что слышала, но это оказалось чересчур сложной задачей. Бывает правда, которую невозможно принять. Бывает событие, которое не только не вписывается в окружающую реальность, но ещё и противоречит ей всем своим естеством. Оно не должно случаться. Оно — ошибка.
Как же сильно за последние часы Белле хочется убедить себя, что все эти слова не более, чем преувеличение, а может, и вовсе вымысел. Легкое заболевание, поразившее сознание или то, что случилось на самом деле, — выбор неравноценен. И она, и Эдвард наверняка приняли первый вариант вместо второго.
Но факты упрямы, а честности Эдварду никогда было не занимать. Он совершенно не умеет врать. Тем более ей. Тем более теперь, после всего.
«Тебя?»
«Да».
И страшный вердикт, страшное дополнение, окрасившее все в новые тона и сделавшее свое дело:
«Изнасиловали».
Мужчина бормочет что-то об иглах, что-то о боли, немного выгибаясь. Белла успокаивает его, проведя дорожку из поцелуев по щекам. Немного поморщившись, Каллен расслабляется.
А Белла чувствует эти иглы, о которых он говорит. Она знает теперь, как испытывается это ощущение. В самое сердце. В самую глубь. Они длинные настолько, что вынуть легко и сразу не получится, они очень глубоко…
Накатывает страшная волна ненависти к мирозданию. За то, что сделала с ним, за то, через что заставила пройти. За беззащитность, за раздавленное создание, за навек утратившие блеск глаза. Почему с ним? Ну почему именно с ним и именно тогда, когда должен быть счастлив более, чем когда-либо? Неужели расплата за долгожданное маленькое солнышко, расплата за то, что Белла считает своим самым большим сокровищем, настолько ужасна?..
