И тут приходит ответ: ест, но токсикоз забирает все себе.
— Попробуй, — мягко шепчет Белла, выдавливая робкую улыбку, отвлекая его, — тебе станет легче, если попробуешь.
В её словах есть смысл и правда. Было бы так же легко принять решение…
— Это не то, что ты думаешь…
— Я ничего не думаю, Эдвард, — она пододвигается ближе. На тесном диванчике — и ещё ближе. Теперь их колени упираются друг в друга. Теперь руки, соединенные вместе, лежат друг на друге, — я хочу просто услышать правду от тебя. И помочь всем, чем только смогу.
— Не сможешь…
— Попробуй, — ещё раз повторяет девушка, ободряюще погладив его по плечу, — я слушаю, я с тобой.
Преступное желание образуется внутри. Преступное хотя бы потому, что не стоит никого посвящать в это дерьмо. Преступное, потому что Белла не заслуживает искупаться во всей той грязи, которую, думает, так жаждет. Это создание сделало для него в жизни больше хорошего, чем кто-либо другой. Оно бескорыстно и сильно — кажется, даже сильнее Эсми, хотя она одна из немногих, кто одаривал его подобным чувством без сокрытия, — любила его все эти годы. Неужели награда за это настолько ужасна? Неужели не предусмотрено чего-то более приятного, более легкого и нужного?
Но тут же возникает и другой вопрос: за столько времени был ли он в состоянии верить кому-то больше, чем Белле? Доверять кому-то больше? Есть ли вообще, кроме неё, на этом свете человек, которому он едва ли не с радостью даст в руки заточенный каленый нож, а сам, будто бы завидев диковинную птичку, повернется спиной?
Сейчас она пытается доказать, что ей можно верить. Но он знает. Он всегда это знал. Вопрос не о доверии. Вопрос о боли…
Хотя может ли она быть сильнее? Кто, в конце концов, раз за разом вытягивал его наружу из сей пучины?..
— Ты можешь не кричать, когда я буду… говорить?
Подобная просьба явно обескураживает миссис Каллен. Её глаза распахиваются, но лицо, в целом, остается невозмутимым. Девушка с готовностью кивает.
— Конечно. Ни в коем случае.
С силой зажмурившись, Эдвард старается трезво оценить свои силы. Пытается понять, может ещё терпеть или нет. Может справиться или нет. До одури страшно признаваться. Но также до одури болит там, а игнорировать это и днем, и ночью больше нет сил. Если Белла будет знать, она поможет? Она даст ему совет? Или она… уйдет? Окончательно и бесповоротно, не как сегодня…
Глубокий вдох.
Останется.
Глубокий вдох.
Не бросит.
Глубокий вдох.
Узнает.
Глубокий вдох.
