— Я думаю, мы все будем, — улыбаюсь обоим сыновьям, по очереди поцеловав их в макушки. — С каждым годом овец у папы все больше.
И это правда. Всерьез занявшись фермерством, приносящим куда больший доход для содержания семьи, чем кофейня, Триггви обнаружил в себе удивительную любовь к этому делу. Наставления отца и советы матери не прошли даром, позволив ему организовать по-настоящему большое и прибыльное фермерское хозяйство.
И пусть мы до сих пор держим кофейню, хотя бы в память о том, что свела нас вместе, но теперь появляемся там гораздо реже. Повезло отыскать хорошего баристу, с которым за заведение можно быть спокойным. Для Триггви варить кофе теперь больше хобби, чем профессия.
Ядди присаживается рядом с нами, обняв и меня, и Алекса, и Сверре.
— Папа — король овец.
— Обрадуется ли он такому прозвищу? — я тянусь вперед, мягко чмокнув и нашу девочку. — Скорее король молока, у нас ведь и коровы есть.
— Молоко вкусное, — парирует Алекс.
— И полезное, — тихо дополняет Сверре.
У него, в отличие от брата, волосы моего, каштанового оттенка. Кожа чуть более смуглая, чем у островитян, зато глаза и общие черты лица — точно Триггви. Скандинавские корни так затейливо переплелись в единое целое с корнями тюркскими… я не думала, что природа настолько многогранна. Сверре не только самый младший — ему три — но и самый особенный наш сын. А ведь сперва его нежданное появление меня даже расстроило… справиться с двухгодовалым Алексом и четырехлетней Ярдарбер, при полной загрузке Триггви на ферме казалось чем-то невообразимым. А тут еще и новая беременность… наверное, потому Сверре и родился таким спокойным, уравновешенными, рассудительным ребенком — у меня с ним никогда не было проблем.
— Смотрите, они близко! — Ядди, указывая на приближающихся фермеров со стадами блеющих, недоумевающих овец, снова поднимается на ноги. У нее, как и у меня, свитер темно-серый. Один из самых полезных, неотъемлемых и всесезонных видов одежды здесь, местный лопапейса крайне необходим. Мама Триггви, Фрея, каждому из нас связала по такому собственными руками.
Внизу люди, обступившие перекрытую дорогу. Тут, в предместье Вика, один раз в год, прошлое встречается с настоящим — вековые традиции сбора овец, дающие непередаваемый вкус исландскому мясу и особые свойства овечьей шерсти, окаймляются современностью — машинами, людьми в джинсах и с фотоаппаратами, туристами со всех уголков света.
Гордость за свою культуру и практически детская привязанность к чему-то столь родному, далекому, но своему — вот что мне так нравится в исландцах. И я порой по-настоящему счастлива, что мои дети воспитываются точно так же. Триггви подарил мне не просто возможность жить в другой стране, он подарил мне целый новый мир, украшенный собой. Сейчас и подумать смешно, что когда-то я затягивала с окончательным переездом в Исландию, к нему… сложись все иначе, я бы все равно переиграла все на манер сегодняшний. Действительно счастливы мы лишь там, где счастливы наши близкие — и ни континенты, ни культуры, ни тем более погода на это не влияют. Я теперь люблю этот косой дождь… и особенно люблю снег. Нигде нет такого красивого снегопада, как на нашем побережье. Неудивительно, что в исландском около дюжины слов для его описания.
