Я нервно усмехаюсь, удрученно накрыв лоб ладонью. Очень стараюсь успокоить сбитое дыхание и хоть немного, но привести в порядок мысли. Триггви, опасливо глянув на второй этаж поверх моей головы, медлит пару секунд — но дочкиного плача не раздается.
Наследник викингов осторожно делает два шага ко мне, дотягиваясь до выключателя. Неяркий свет пары маленьких ламп врывается в пространство, и я жмурюсь.
— Прости меня, Асаль, я не хотел тебя напугать.
— Это было немного неожиданно, но я и сама виновата, — привыкаю к свету, потихоньку отходя от испуга. Главный плюс сложившейся ситуации в том, что из-за адреналина я больше не мерзну.
Триггви стоит передо мной, поглядывая с тревогой. Но его внешний вид вызывает куда большую тревогу у меня.
Волосы у мужчины мокрые, наспех стянутые какой-то резинкой, с них еще капает вода. На лице тоже влага, особенно нестертая в носогубном треугольнике. Кожа побледневшая, а потому на ней в области левой скулы прямо-таки сияет багровая ссадина. Засмотревшись на нее, я даже не сразу замечаю, что Триггви не в пижаме — красная рубашка в клеточку и темные джинсы.
— Где ты был?..
Наследник викингов мне едва заметно ухмыляется — резко сделав шаг к нему, вполне обыденно касаюсь широких плеч, взволнованно их потирая. Я смущаюсь. Но смущение удается быстро одолеть.
— Овцы слишком громко блеяли. Из-за бури мог повредиться замок овчарни, мне нужно было проверить.
— Но там же такой ветер! И град!
— Асаль, — Триггви не ухмыляется теперь, а нежно мне улыбается. Его добрые глаза, кажется, на целый оттенок зеленее сейчас, чем обычно. — Ты придаешь погоде слишком большое значение. Здесь она уже давно не определяет нашу жизнь.
— То-то на лице у тебя ссадина…
— Из-за неосмотрительности налетел на дверь амбара, — он смешливо качает головой, аккуратно, но решительно касаясь моей талии. Привлекает к себе еще ближе, говорит тише и сокровеннее, — все хорошо, Сладость, честное слово. Но мне очень приятно твое беспокойство.
Триггви искренен сейчас. Я вижу его неприкрытые, как и всегда прежде, чувства, буквально вырисованные и на лице, и в глазах. Не бывает таких открытых людей. Не было до этой командировки в моей жизни.
Я обнимаю своего исландского сказочника. Так же просто, как обычно поступает он, без лишних движений — соединяю руки на спине, прижимаюсь к груди. И успокоенно вздыхаю, когда Триггви касается моей макушки подбородком.
— Может, для вас погода уже ничего и не значит, но меня она точно сведет с ума.
