Какое-то время мы едим молча. Я отогреваюсь, забываю про нелетную погоду за окном, предстоящую рабочую неделю, в какую наверняка вконец замерзну, пуффинов и свою команду. Это воскресенье, вечер воскресенья — только мой. И я хочу сполна посвятить его нашему с Триггви времяпрепровождению.
— Красный или зеленый?
Хозяин кофейни выглядит удивленным.
— Я пытаюсь угадать твой любимый цвет, — объясняюсь, внимательно приглядываясь к мужчине.
Он принимает правила игры, заинтересованно придвигаясь ко мне ближе.
— К какому склоняешься больше?
— Думаю, все же зеленый. Его больше в кофейне, он часто надет на тебе. А еще — твои глаза, в них все оттенки зеленого.
Я упоминаю это и Триггви пронято хмурится.
— Ты угадала. Этот цвет — вся моя Родина и вся моя жизнь.
— Он тебе подходит.
Наследник викингов делает глоток чая, склоняясь ко мне.
— Твой любимый цвет — красный, Асаль. Я прав?
— Мне даже страшно, насколько. Это потому, что на мне красное платье?
— Это цвет флага твоей страны, яркий по спектру, теплый. И от него, как и от тебя, сложно отвести глаз.
Рдеюсь и ничего не могу с этим поделать.
— Знаешь, я в недоумении, почему у тебя никого нет… ты очень добр ко мне.
— У каждого свой порог принятия, — он грустнеет, но довольно быстро прогоняет эту эмоцию, — я говорю только то, что считаю правдой.
— Тогда у тебя идеализированный взгляд на мир. Ну, или на меня.
Я бормочу какие-то глупости, стараясь объяснить его комплименты, и сама не понимаю, зачем это делаю. А вот Триггви понимает. Он удивительно ясно видит ту грань, где слова уже излишни и лишь добавляют неудобств. Ничего мне больше не говорит, просто раскрывает свою ладонь на моей половине стола. Приглашающе. Не думая лишнего, вкладывая свою руку в его. Мне нравится это чувство. Защищенности.
На десерт припасен пирог с голубикой. Мужчина делает нам по флэт-уайту. И мы продолжаем говорить. Обо всем.
Мне хочется больше узнать Триггви, и я признаюсь ему в этом. В ответ получаю небольшой рассказ о том, что он — первый ребенок своих родителей, его младший брат служит в норвежской армии, он всегда мечтал уехать, а Триггви — наоборот. Ему нравится ферма, размеренность жизни и даже погода, что порой несносна. Он говорит, что, пожив здесь какое-то время, начинаешь ее понимать — и она к тебе благосклонна. Хочет сказать что-то еще про семью, но… передумывает. Видимо, это нелегкая тема.
Триггви верен традициям и его прельщает все то, что напоминает о прошлом Исландии. Я узнаю от него, что исландский язык — самый близкий по структуре к истинному языку викингов из всех в мире, исландцы даже могут читать оригинальные скандинавские саги безе перевода. Сельдь и треска — рыбное достояние Исландии — местные продукты, нашедшие небывалое признание за океаном, а потому долгое время Исландия участвовала в «тресковых войнах», дабы получить право единолично ловить рыбу в своих водах и попрать монополию Норвегии и Англии. А еще здесь около шестнадцати действующих вулканов и неисчисляемое количество горячих источников, обогревающих остров — поэтому даже зимой не бывает минусовой температуры (что, впрочем, при условии ветра и влаги не сильно обнадеживает, но все же).
