— Поверьте, я лично не надоедал бы вам, да ко мне все последние дни ужасно пристает наша комиссия.
В столовой было все так же тихо. Только железная крыша дома порою гудела под напором ветра, да деревья сада шипели. Опалихин шевельнулся на своем стуле.
— Я доставлю вам этот отчет через два дня, — холодно проговорил он, — надеюсь, за это время комиссия не умрет от любопытства. — Он скользнул по лицу Грохотова насмешливым взглядом. — Ведь я понимаю, — продолжал он среди тишины небрежно и холодно, — ведь я понимаю, что комиссию разбирает любопытство поскорее взглянуть, как-то составлен этот отчет?
Он передохнул, заметно бледнея.
— Ее любопытство будет удовлетворено через два дня, — повторил он насмешливо и сердито. — Я пришлю вам этот отчет с нарочным, — продолжал он тем же насмешливым тоном, — а вы можете для скорости сообщить его комиссии хоть телеграммой, чтоб комиссия не подохла от нетерпения! — добавил он резко.
Его лицо смертельно побледнело. Самообладание, очевидно, покинуло его. Внезапно он стукнул рукою по столу.
— Это, наконец, черт знает что такое в самом деле, — вскрикнул он с неожиданной резкостью, измеривая Грохотова негодующим взглядом, — что вы меня за вора что ли считаете? Что вы лезете ко мне ежеминутно с этим отчетом?
Грохотов сконфузился и смешался. Около стола все напряженно застыло.
— Я не вор! — снова резко вскрикнул Опалихин, ударяя рукою по столу. Он выпрямился во весь рост, меряя Грохотова уничтожающим взглядом. — Я не вор, — повторял он злобно, упирая глаза в Грохотова, — и я не позволю никому думать так обо мне! Слышите ли вы, не позволю!
Его губы дрожали. Все его лицо исказилось злобою.
— На поединок, — закричал он осипло, — на поединок, когда так! Я вас зову на поединок!
Он застучал по столу пальцами и надменно и злобно глядел на Грохотова.
Женщины испуганно притихли.
— Господа, — взволнованно зашептала Ложбинина, обращаясь то к Грохотовy, то к Опалихину, — как вам не стыдно, господа, у меня в доме…
— На поединок, на поединок и только на поединок! — злобно повторял Опалихин, бледный как снег, и стуча по столу. Он точно закусил удила.
Грохотов внезапно шевельнулся на своем стуле.
— Вам угодно? — проговорил он, бледнея. — Вам угодно? — он тоже в свою очередь оглядел Опалихина мечтательными глазами.
— Господа, — крикнул Кондарев, — да что ж это такое, в самом деле!
Он подбежал к Грохотову и схватил его за локоть.
— Алексей Петрович, — заговорил он умоляюще, — голубчик Алексей Петрович, милый Алексей Петрович…
