Утверждение буржуазного философа Карла Левита, что веберовский индивидуализм, будучи не в состоянии разбить «оковы порабощения», тем не менее все же способен «прорвать их для себя лично»[121], в корне неверно. Индивидуальный «прорыв» империалистического механизма господства может быть лишь иллюзорным, кажущимся.
Трагическая тема в произведениях выдающихся писателей буржуазной и мелкобуржуазной литературы XX века возникает именно потому, что их герои не в состоянии отстоять человечность в отношениях человека к человеку в бесчеловечном обществе. Не они разрывают «стальные оковы» для себя лично, а эти оковы калечат их жизнь и приводят их к гибели или разочарованию[122]. Так в литературе отражается подчинение человека власти капитала, которое Маркс и Энгельс
[39]
описали в «Коммунистическом Манифесте», показав, что буржуазия безжалостно сводит межчеловеческие отношения к «голому интересу», к товарно-денежным отношениям[123].
Бесчеловечные отношения, утверждаемые капитализмом, особенно на его поздней, империалистической стадии, нельзя обойти или прорвать индивидуальным путем. Только с ликвидацией буржуазного классового господства в результате социалистической революции, осуществленной организованным, вооруженным научной теорией и руководимым опытной революционной боевой партией пролетариатом, преодолеваются и отношения, которые разобщают людей.
В области политики индивидуализм Макса Вебера чреват опасными последствиями. В личных отношениях индивид с помощью внутренних ценностей, которые противостоят формальному аппарату, может, по мнению Вебера, сделать вывод о неизбежности бюрократии; такой же вывод возможен якобы и применительно к области государственной политики. Здесь лишь харизматический вождь способен, утверждает он, создать противовес «всюду проникшей бюрократии», потому что формальное господство «целесообразного правила» он заменяет содержательными ценностями, какого бы рода они ни были, окаменение — жизнью, формальную рациональность — иррациональностью[124]. Конечно, господство харизматического вождя представляется Максу Веберу лишь временным выходом из зависимости от власти бюрократии, поскольку оно имеет тенденцию к тому, чтобы стать «повседневным»[125], то есть скатиться к бюрократизму и рутине. В конечном счете индивид остается скованным господством бюрократического аппарата, который, по его мнению, вообще «относится к наиболее трудноразрушаемым социальным образованиям»
