.
Здесь необходимо заметить, что учение Макса Вебера о харизматическом вожде роковым образом сказалось в истории. Его культ фюрера и его свиты, вновь и вновь произносимый призыв к великой политической личности как существенному противовесу формальному господству бюрократии подготовили почву для безропотного восприятия немецкой мелкой буржуазией фашистской демагогии[127].
В учении о харизматическом вожде индивидуализм Макса Вебера выливается в реакционную теорию элиты, а его мнимый рационализм обнаруживает свою явную иррациональность. Тем самым Макс Вебер присоединяется к рядам самых реакционных идеологов империализма, идейных предтеч фашизма. Его буржуазное мышление отражает и определенные кризисные явления поздней фазы капиталистического общественного строя, и тот факт, что империализм в период революционных кризисов не в состоянии больше управлять с помощью буржуазно-демократических методов и готов спасти свое классовое
[40]
господство путем перехода к открыто фашистским формам осуществления власти.
Макс Вебер, мыслитель, по существу, консервативный, идеологически предупреждая о прогрессирующем сокращении индивидуальной свободы и общем культурном упадке при империализме, пытается в то же время оправдать этот процесс, представив его как неизбежный, «роковой». Герберт Маркузе, ко времени деятельности которого предвосхищенные Максом Вебером «стальные оковы» угнетения и манипуляции индивидом в условиях государственно-монополистического капитализма приняли реальный вид, стремится преодолеть эти оковы. Маркузе пытается перешагнуть границы, которые были непреодолимы для Макса Вебера как идеолога империалистической буржуазии. Там, где Вебер покорно пытается примирить индивида с его «роковой» несвободой, Маркузе ставит вопрос: «Кто определяет судьбу?»[128]. Он признает, что формы господства, техника, а также потребности и их удовлетворение вовсе не фатальны, а кажутся таковыми лишь в силу своего общественного устройства, как результат материального, экономического и психологического принуждения (можно было бы уточнить: результат классового господства буржуазии). Там, где Вебер из-за своей классовой ограниченности и приверженности к неокантианской неисторической традиции подводит черту общественному развитию, Маркузе делает диалектический вывод: «Эта судьба является возникшей и как возникшую ее можно уничтожить»[129].
С этих позиций Маркузе критикует Макса Вебера. Согласно Маркузе, управление — предполагается, что оно было действительно чисто формально рациональным, — «имеет тенденцию к
