.
В глазах Макса Вебера рабочий класс не представляет общественной силы, которая была бы в состоянии преодолеть «роковой» капитализм с его неизбежной тенденцией душить любые свободные движения человеческой жизни. Ему кажется, что в течение всей своей жизни индивид прикован к этой рационально функционирующей системе. Наблюдая растущую несвободу индивида, Вебер ставит вопрос о выходе. Он ищет противовес, «который мы должны противопоставить этой машине, чтобы сохранить остатки человечности от этого парцеллирования души, от этого всеобщего господства бюрократических жизненных идеалов»[117]. Или же настойчиво задает вопрос: «Как перед лицом этого преобладания тенденции к бюрократизации вообще еще можно спасти какие-либо остатки в каком-то смысле «индивидуалистической» свободы движения?»[118].
Попытку ответить на этот вопрос Вебер делает в своей известной речи «Наука как профессия» (1919). Поскольку ценности однажды исчезли из закостеневающей жизни в государстве, экономике, культуре, поскольку человек пребывает в «оковах порабощения», оплотом свободы, осуществимости ценностей остается лишь наиболее личная сфера индивида: религия или интимность непосредственных отношений отдельных людей друг с другом, отношение человека к человеку, «пианиссимо»[119]. Будучи «религиозно немузыкальным»,
[38]
Вебер презирает первый выход, так как он всегда связан с «жертвой интеллекта». Таким образом, ему остается только бегство в индивидуальность. Следовательно, свобода для Макса Вебера означает не разрушение оков порабощения, а, наоборот, индивидуальное устройство внутри этих оков, примирение с ними. Ценности, изгнанные из общественных отношений в целом, нужно, по его мнению, с еще большей заботой сохранять и оберегать в индивидуальной, личной совместной жизни с другими людьми, в повседневной работе. В этом смысле мы должны подходить «к нашей работе и считаться с «требованием дня» — с точки зрения как человеческой, так и профессиональной. А оно скромно и просто, если каждый находит себе демона и слушается его, считая путеводной нитью своей жизни»[120].
Как идеолог господствующего класса, Вебер не в состоянии найти подлинную альтернативу утрате ценностей и закостенению человеческих отношений при империализме. Его попытка решить противоречие между индивидом и обществом остается суррогатом. Хотя ему присуще обостренное сознание кризисного характера империалистической системы, его позиция в целом характеризуется неверием, разочарованием и даже апологией этой системы, — апологией, потому что его индивидуализм служит цели разобщить трудящихся людей капиталистического общества, лишить их коллективной силы как класс и интегрировать их, признав беспомощными индивидами, в существующую систему господства. Макс Вебер не способен решить обусловленное капитализмом противоречие между индивидом и обществом, потому что он понимает его не как классовое противоречие. Его апологетическая формула «Свобода индивида в несвободном обществе» представляет собой попытку увековечить это противоречие, провозгласить его абсолютность, так как застывшую формальную рациональность общественных отношений благодаря ее «исчисляемости» он считает conditio sine qua non индивидульной свободы.
