И испытал некоторое облегчение.
— Рин, — мрачно поприветствовал он.
— Мрачноглаз, — весело повторили из темноты. — Выходишь через окно — как настоящий любовник!
Баэльт промолчал, пряча клинок в ножны.
Пожалуй, он даже слегка был рад тому, что это был всего лишь Рин.
Всего лишь этот хладнокровный клубок жадности и жестокости.
— Неужели кто- то, наконец, обратил свой взгляд на меня через тебя? — оба они знали, что, если бы кто- то заказал смерть Баэльта, Баэльт был бы уже мёртв.
Однако убийца лишь пожал плечами, вновь опираясь на стену спиной.
— За тебя я бы взял много. Но сегодня никто не заплатил за тебя — я здесь для того, чтобы снова отвадить Дженкинсов. Эти идиоты ничему не учатся. Пожалуй, сегодня они отсюда не уйдут.
Баэльт слегка кивнул.
— Я бы поблагодарил тебя. Но всё же… Держись подальше от Каэрты.
— Я из благих чувств…
Баэльт прервал его, гневно глядя на него из- под шляпы.
— Твои благие чувства никогда не приводили к благому. Держись. От неё. Подальше.
Рин кивнул с улыбкой на лице.
— Как скажешь, Мрачноглаз, как скажешь.
— Так и скажу, — прошептал себе под нос Баэльт, ныряя в переулок.
Странно, что Рин, будучи в силах разорвать его на части, позволял грубить себе.
Наверное, спокойствие и безразличие сказанному — действительно признак силы.
Главный вход в алхимический цех был похож на образец входа в банк — высокая, опрятная и умеренно пышная аркас двумя дверями- створками.
Даже охранники не привычные нидринги или аргринги — просто люди. Чисто выбритые лица, опрятная одежда — но в ножнах были мечи. Не самого парадного вида.
— Добрый день, — прохрипел один из них. Юстициар замедлил ход, и лишь через несколько шагов полностью остановился, с интересом глядя на этих увальней.
Как если бы старого рубаку прямиком из битвы отмыть, побрить и одеть в женское платье. Эти двое, по крайней мере, выглядели именно так.
— По какому вы делу, господин фэйне?
«И когда люди начнут видеть разницу между фэйне и полуфэйне? Наверное, никогда.»
— Юстициар, — представился Баэльт, показывая свой медальон. — Пришел к цехмейстеру Гусу за аудиенцией.
— Проходите, господин юстициар, — один из них приоткрыл перед ним дверь, слегка поклонившись.
И Баэльт вошел.
Боги. Как же он ненавидел фактории!
Здесь стоял ужасный запах, нет, скорее просто вонь, которая пробивалась через его изящный платок. Конечно, ни в какое сравнение не входящая со смрадом в цехе у Рибура… Но фактории оставались факториями. Огромный тёмный зал был заполнен работающими тут и там людьми. Одетые в странные одежды с фартуками, у всех мрачные и сосредоточенные лица. А весь цех походил на огромную кухню — всюду были разделочные доски, пучки странных трав и плодов, куски подозрительно выглядящего мяса.
