— Наливайте, Леонид Александрович, да Ивана Николаевича не забывайте. Ах, какой прекрасный рубиновый цвет! — Пригубил, почмокал губами. — Вкус полный, с мягкими тонами кофе. Давайте выпьем за ваши успехи, дорогой Иван Николаевич, — звякнул о бокал Азефа.
Азеф сунул в бокал нос, долго сладострастно втягивал запах и затем медленно, с явным наслаждением выпил. Настроение у него было отличным: Ратаев выплатил свою задолженность. Глядя задушевно в глаза Зубатова, Азеф сказал:
— Времена наступили тяжелые! Социалисты научились конспирации. Друг друга подозревают, в постели с женой небось слова лишнего не скажут.
Ратаев согласно закивал:
— Разумеется, после стольких провалов революционеры ходят напуганными. Так что, сударь, ведите свою линию аккуратно, вопросов никогда не задавайте, явным образом к их разговорам не прислушивайтесь. Делайте вид, что вы относитесь к их партийным делам, как к детской забаве.
— Сейчас пытаются объединить все идеологически близкие кружки под эгидой Центрального комитета партии.
Зубатов встрепенулся:
— Вот-вот! Процесс этот крайне нежелателен. Убеждайте сподвижников, что идея объединения обречена на провал: чем крупнее партия, тем больше амбиций и склок, тем больше провокаторов и особенно возрастает риск провала.
Ратаев, желая напомнить о своей значимости, вставил слово:
— Влияйте в том направлении, чтобы социал-революционеры свой штаб вынесли за пределы империи. — Посмотрел на Зубатова. Тот согласно кивнул. — В этом случае руководить партией будет труднее. И повторяю: Иван Николаевич, будьте как можно осторожнее.
Азеф улыбнулся:
— Осторожность с террористами, как с женщиной, хороша лишь до определенных пределов! К успеху ведет решительность и смелость. — Подумал, добавил: — Но если от женщины можно схлопотать по физиономии, то террористы сразу головы лишат.
Зубатов рассмеялся, Ратаев интересовался новостями, Азеф отвечал.
Зубатову этот разговор доставлял истинное наслаждение. Он спросил:
— Кого сейчас эсеры подозревают в доносительстве?
— Александра Алексеевича Чепика.
— Кто такой?
— Один из руководителей московской группы эсеров. Сын, если не ошибаюсь, чиновника. Ему лет тридцать с небольшим. Несмотря на солидный возраст, он все еще студент Демидовского лицея. Это очень энергичный парень, ловкий конспиратор. Он все время болтается по Европе, встречается с революционерами, во все вникает. Я уже писал Леониду Александровичу, — кивнул на Ратаева, — что следить за Чепиком почти невозможно, у него словно на спине глаза. Впрочем, Чепик собирается в Россию. Было анонимное письмо, в котором Чепик назывался «провокатором». Хаим Житловский пытался устроить за ним слежку, но тот сразу ушел от хвоста. Это еще более усилило подозрения. Об этом мне сам Житловский говорил.
