– А что бы ты сделал для меня? – спросила она, продолжая столь же пристально и решительно всматриваться в меня.
– Все что угодно, – не задумываясь, ответил я.
Мой голос звучал чуть глуше обычного, но я говорил правду.
– Для тебя, Грейс, я бы сделал что угодно.
Она поглядывала на меня и морщила брови. Я почти видел мысли, проносившиеся у нее в голове. Теперь эта правда легла на нее таким же грузом, как и на меня.
Она поняла.
– Ты ведь знал, – спокойно заключила Грейс, хотя в голосе ее оставалось сомнение. – Знал, что мой отец умирает.
У меня застучало в висках. Я тянул время. Открыл рот, но тут же опять закрыл. Шумно выдохнул сквозь стиснутые зубы и понурил плечи. Грейс смотрела на меня и ждала ответа.
– Грейс…
Я потянулся к ее руке, но она отодвинула ее, продолжая жечь меня зеленым огнем своих глаз. Я хотел не замечать этого мелкого жеста, но сказавшееся в нем отчуждение резануло меня, так что живот свело.
– Скажи, ты ведь знал, что мой отец умирает. Знал?
В ее голосе был холод и жесткая решимость узнать правду. Я нахмурился, расстроенный таким началом разговора.
– Говори, Хейден! – выкрикнула Грейс.
Мое молчание вывело ее из терпения. Такой вспышки я не ожидал и даже подпрыгнул. Наши глаза снова оказались на одном уровне.
– Да, Грейс, я знал.
– Тогда почему не сказал напрямую? Почему прогнал от себя да еще заставил думать, будто я тебе надоела?
Недавняя жесткость в ее тоне сменилась болью. Недолгий приступ гнева исчез. Такого страдальческого выражения лица я у нее еще не видел. Я почувствовал себя виноватым, но тут же спохватился, напомнив себе, ради чего затевал этот самоубийственный маневр. Пусть лучше Грейс злится на меня, чем на себя. Правда поставила бы ее перед выбором: отец или я.
– Я не хотел ставить тебя перед выбором, – как можно мягче сказал я и потянулся к ее руке.
На этот раз Грейс не отдернула руку. Я нежно сжал ей пальцы. От сердца немного отлегло.
– Нечего было выбирать за меня, – отрезала она, угрюмо покосившись в мою сторону.
Казалось, она вот-вот снова заплачет. Я ненавидел себя за такое течение разговора. Грейс была очень сильной, и то, что я, пусть и невольно, довел ее до слез, пронзало мне сердце.
– Да, не мне было выбирать за тебя. Но неужели ты не понимаешь? Я не мог поставить тебя перед выбором. Не хотел, чтобы потом ты терзалась угрызениями совести, вынужденная выбирать между отцом и мною. Твоему отцу оставалось жить совсем недолго. Я не мог допустить, чтобы в эти дни ты бы еще тревожилась обо мне…
