Она имела полное право увидеться с отцом, пока тот еще жив. Прогнать ее в Грейстоун было единственным надежным способом это сделать. Я не мог рассказать ей о болезни Селта и возложить на ее плечи новый груз, опять заставив выбирать между отцом и мною. Однажды Грейс уже сделала подобный выбор, и это чуть не сломало ее. Повторения я не допущу. Больше ей не понадобится проходить через такую пытку.
Осуществить задуманное я мог, лишь искренне убедив ее, что она мне надоела, что я больше ее не люблю и не хочу видеть рядом. Грейс должна была поверить в перемену моих чувств, иначе она бы ни за что не ушла. Делая вид, что я ее разлюбил, я оставлял ей только один выход. Пусть уходит, не колеблясь и не сомневаясь в правильности своего шага. Пусть не чувствует вины, что выбрала отца, а не меня. Я слишком любил Грейс, чтобы поставить ее перед выбором. Я слишком любил ее и потому не мог допустить, чтобы впоследствии ее терзало раскаяние или чувство вины за решение, которое она вообще не должна принимать.
Такого фундаментального вранья в моей жизни еще не было. Оно меня раздавило, но Грейс мне поверила. Спрашивается как? Как она могла поверить, если все мое существование было пронизано любовью к ней? Как могла она хотя бы на мгновение усомниться, что весь мой мир перестал вращаться вокруг нее? Разве она не видела, что каждое мгновение моей жизни было посвящено заботам о ее безопасности и о сохранении любви к ней?
Но мое вранье удалось и оказалось на редкость убедительным. Грейс полностью поверила в разыгранную мной холодность. Как и намеревался, я полностью разрушил в ней представления о себе прежнем. Знай она, до чего же сильно я ее люблю и нуждаюсь в ней, она бы ни за что не ушла. Каждое мое слово кинжалом било по сердцу каждого из нас. Просьбы Грейс разрывали меня на куски, моя решимость чуть не дрогнула.
И тяжелее всего было оборвать Грейс, когда она начала произносить слова, которые я жаждал от нее услышать. Я так давно ждал этих слов… и был вынужден прервать ее раньше, чем они слетят с ее уст. Не мог я услышать их, когда ее мир рушился. Успей Грейс произнести эти слова, они сразили бы меня наповал. Услышать ее признание, не имея возможности ответить тем же. Более того, разрушая то, что я пытался для нее создать.
Грейс повезло: у нее есть отец и брат. Я не лишу ее возможности быть с ними. Семьи нынче были редкостью. Своими просьбами остаться я вынудил бы ее оборвать семейные узы.
