В доме 7-бис лавка была закрыта, но зато на светло-сером фасаде ее мальчик увидел вывеску, выведенную черной краской: «Книги. Писчебумажные принадлежности».
Да! Это была именно она, лавка тетушки Ирмы! И тотчас же Мило подумал, что тетушка, заперев лавку, отправилась на вокзал, но там разминулась с ним. Он постучал в створку двери, подождал, снова постучал и собрался было войти в соседнее парадное, как на втором этаже вдруг распахнулось окно. Мило поднял глаза и увидел незнакомую женщину, которая крикнула ему:
— Эй, молодой человек! Это вы приехали из Бордо?
— Да, мадам. Вы не знаете, где мадам Ирма Лепре?
— Бедняжка вы мой, она ведь теперь здесь не живет! А вашу телеграмму получила я. Вот уже три месяца, как мадам Лепре уехала в Марокко, в Касабланку. Но поднимайтесь же! Входите вот в эту дверь и там увидите лестницу.
Ирма Лепре, урожденная Коттино, двоюродная сестра отца Мило, обосновалась в Марселе три года назад.
Располагая слишком незначительными доходами, жить на которые было невозможно, она через посредника сняла лавчонку на улице Эвеше, за несчастные жалкие гроши привела ее в порядок и стала торговать в ней газетами, писчебумажными принадлежностями и галантереей.
Плата за наем помещения была вполне приемлемой, но месторасположение лавки выбрано было неудачно, ибо самая оживленная часть квартала обрывалась как раз у улицы Эвеше. Тетушка Ирма заметила это слишком поздно.
И хотя торговлишка ее кое-как шла, никакого дохода своей хозяйке она не приносила. Давняя подруга Ирмы Лепре, державшая маленький цветочный магазинчик в Касабланке, убедила ее покончить с торговлей в Марселе и перебраться к ней. Тогда тетушка Ирма уступила базарным торговцам все оставшиеся у нее товары и уехала.
Она хотела сообщить о своем отъезде Луи Коттино, но адреса его у нее не было. Она знала только, что он где-то плавает в Северном море вместе с Мило. Теперь она ждала от него письма, которое непременно перешлют ей из Марселя в Марокко, и лишь тогда даст ему знать о переменах в своей жизни.
Никто не будет спорить, что ее коммерческая деятельность отнюдь не процветала на улице Эвеше, но зато за три года она обрела там верных друзей. Да и неудивительно, ибо Ирма Лепре обладала счастливым характером и была женщиной сердечной.
В частности, она подружилась с двумя семьями, жившими в том же доме: с супругами Одибер, обитавшими на четвертом этаже вместе с детьми, и с пожилой супружеской парой Сольес, которым она любезно уступила квартиру на втором этаже, а сама перебралась на третий — и все потому, что папаше Сольесу трудно было подниматься наверх.
