— Вот именно. Значит, вам остается только арестовать его, — констатировал Раскин.
— А кого именно? — спросил Мейер.
— Ну, того, кто мне постоянно звонит.
— Видите ли, мы ведь так с вами и не выяснили, кто же он такой, так ведь?
— Так нет ничего проще, — сказал Раскин. — Выясните, откуда он будет звонить в следующий раз.
— Внутри города это невозможно сделать, — ответил Мейер. — Здесь все линии автоматизированы.
— Так что же нам делать?
— Не знаю, — ответил Мейер. — Скажите, а он звонит вам в определенное время?
— До сих пор все звонки от него были в послеобеденное время. Примерно к концу рабочего дня, между четырьмя и пятью часами.
— Ну хорошо, — сказал Мейер. — Давайте сделаем так: по пути домой я загляну к вам сегодня же или завтра. И посижу у вас, подожду звонка. Может, что и выйдет, если тип этот не отказался, конечно, от своей идеи. А где находится это ваше заведение?
— На Калвер-авеню, в доме номер 1213, — сказал Раскин. — Вы его сразу увидите: в этом доме банк, а моя мастерская находится прямо над его конторой.
* * *
Играющие на улицах ребятишки то и дело вопили своими звонкими голосами: “С первым апреля!”, будучи в полном восторге от веселого праздника шуток и розыгрышей. Сегодня, как и в любой другой день, они носились по лужайкам и аллеям Гровер-парка, забирались на живописно разбросанные валуны, прятались за деревьями и кустами.
— Берегись, Фрэнки! Из-за камня на тебя тигр бросается! — крикнул один из них и, не дождавшись реакции товарища, завопил: — С первым апреля!
— Посмотри наверх, Джонни! На тебя орел пикирует! Орел! С первым апреля!
Они носились по негустой еще траве, и тут один из них скрылся в рощице стоявших особняком деревьев, и почти сразу же оттуда донесся его голос, испуганный и тревожный:
— Фрэнки! Тут кто-то мертвый лежит!
Однако на этот раз никто не выкрикнул “С первым апреля!”
Джентльмен, обнаруженный в Гровер-парке, был одет разве что в расчете на приближающуюся летнюю жару, а если выразиться точнее, то он был в достаточной степени для нее раздет, но это уж как посмотреть. Однако в любом случае вы не обнаружили бы на нем ничего, кроме ботинок черного цвета и белых носков, а наряд этот мало чем отличается от наготы, если говорить о человеке, который появляется в нем на улицах большого города. Впрочем, обстоятельство это не очень-то смущало джентльмена, как не тревожило его и определенное нарушение некоторых общепринятых норм. Дело в том, что джентльмен этот был мертв.
