Я не выдержала:
— Дядя Борис, ну скажите же нам, чего он хочет?
— Он хочет, чтобы я убедил вас помочь ему вычислить шутника, — после долгой паузы последовал ответ. — Только я что-то сомневаюсь, что это просто шутки. Стало быть, задание высокой степени опасности, и, конечно, я ответил ему, что никогда вас к этому делу не подпущу.
— А он что?
— А он все равно прислал мне на вас анкеты, понадеявшись, что я передумаю.
Тут Катя возьми да ляпни:
— Но почему бы нам и не…
— Нет!! — рявкнул Акунинский так, что затрещали стекла, и наконец-то повернулся лицом. Оно было покрыто красными пятнами ярости.
— Но, может, просто…
— Не-ет! Даже и не думай, сорвиголова ты этакая!
— Это я-то? — обиженно захлопала Катерина длинными ресницами, хотя упрек получила, как мне кажется, по заслугам.
— Но я не понимаю, почему он решил, что мы справимся с этой задачей? — недоумевая, вопрошала я, переведя взгляд с лучшей подруги на старшего товарища. — У них же там опера, спецназ, еще что-то такое…
— Дело очень деликатное, — кинулся Акунинский в пояснения и наконец-то сел за стол. — Потенциальный террорист может насторожиться, узрев поблизости мужчину крепкого телосложения с особым цепким взглядом. Другое дело, две хрупкие девушки, которые априори не способны на дедуктивные, а тем более боевые действия. Вам понятен ход его мыслей?
— Да, — с задором откликнулась Катька. — Что нам нужно делать?
— Так, — Борис с раздражением хлопнул по столу и глянул на меня, — уведи ее отсюда! Немедленно! — Потом ей: — Ничего не нужно делать, поняла, золотая моя? Ни-че-го! Возвращаться на работу нужно — вот что тебе делать! А ты чего носом шмыгаешь? — без перехода спросили меня недовольно, будто я была виновником своей собственной болезни.
Отчего-то я и впрямь почувствовала себя виноватой. Понуро опустив голову, ответила:
— Я болею. Температура.
— Вот! — поднял Акунинский вверх указательный палец. — А ты ее, полуживую, сюда потащила, не стыдно тебе, Катя? А?
— Почему это мне должно быть стыдно? — с вызовом откликнулась лучшая подружка, но щеки, правда, слегка подрумянились. — Нет лучшего лекарства от недуга, чем любимое занятие! К тому же с позиции террориста…
— И-ди до-мой! — стуча по столу, говорил Борис по слогам, как делал, когда хотел придать своей речи выразительность, но Катерина, совершенно его не слушая, продолжала говорить со следователем в один голос:
— …хворающая Юлька и тени сомнения не наложит…
— До-мой!! До-мой!! — не переставая стучать ладонью по деревянной поверхности.
