— На сей раз в роли партизана у нас вы, милейший, — язвительным тоном парировала Катя и сунула удивившемуся следователю газету со статьей под нос.
Едва узрев, что ему подсовывают, наш старший друг тут же полез в карман за платочком, чтобы протереть им вспотевшую плешь.
— К-как? К-как он нашел вас? — Уже одно то, что вечно хмурый и бесстрашный Борис начал заикаться, затрепетав, словно лист на ветру, должно было ввести нас в состояние крайнего ступора. Нападение инопланетян? Угроза ядерного взрыва? Что, что могло его так напугать? И как сильно тогда бояться нам?
Я приняла решение упасть в обморок, но сперва послушать, что скажет ему на это умная Катька.
— Вы о ком? Кто нас нашел? — вот что она произнесла. Много ли ума на это надо? Я бы тоже так смогла.
Удержавшись от устного фырканья, я теперь перевела глаза на Лысого.
— Григорий.
— А кто это? — спросили мы уже хором. Так как страх из Борискиной речи пропал, падать в обморок я передумала.
Ответ был неожиданным:
— Брат мой. Акунинский Григорий Николаевич, старший следователь по особо важным делам Главного следственного управления Следственного комитета РФ по Москве.
Вот оно что! Опечатки в газете не было! А мы и думали, почему там «Г.Н.» вместо «Б.Н.»…
— У вас есть брат? — между тем изумленно вопрошала подруга. — И тоже следователь? Как же так? Почему мы этого не знали?
— Ну я тоже не так много знаю о ваших родственниках, — логично заметил следователь. — Мы с братом редко видимся, он же в Москве живет. Поэтому вы о нем не знали. Зато он отлично наслышан о вас обеих и о ваших подвигах.
— Что? Как это?
— Он правда не пытался с вами связаться? — Мы покачали головами, Борис поднялся со стула и заходил по небольшому кабинету, заложив руки за спину. — А-а, так вы решили, что статья про меня? — догадался друг. — Нет, Григорий звонил мне на днях и рассказал, что там у них происходит. Просил оказать помощь.
— То есть, — сказала Любимова, — все, написанное в газете, правда? Про сумасшедшего, который шлет записки с угрозами?
— Да, это так.
— Но тогда нужно помочь!
— Это не так просто.
Борис застыл возле оконной рамы, повернувшись к нам спиной. Вообще-то это было несколько странно для его поведения. Акунинский часто, разговаривая с нами, ходил по кабинету, когда пытался в чем-то убедить либо просто читал нотацию, но он всегда поворачивался к нам лицом, когда говорил. А сейчас он сдавленно произнес:
— Он просит меня о невозможном, — и даже не оторвался от вида улицы за окном.
